В жизни ей довелось знать многих кинозвезд, страдающих манией величия. Особенно ей запомнился один тип с до неприличия развитыми грудными мышцами, огромными бицепсами и полным отсутствием чувства юмора, который жить не мог без стероидов и принципиально спал с одними топ-моделями.
Или другой – герой-любовник с раскосыми глазами-щелочками и змеиной улыбкой… Больше всего ему нравилось избивать и насиловать женщин, но только тех, кто стоял достаточно низко на социальной лестнице и не мог – или не смел – пожаловаться.
А взять еще одного – чернокожего красавца, кинозвезду самой первой величины, который спал только с белыми блондинками с бюстами внушительных размеров? Он что, был нормальным?
А загадочный «король комедии»с членом поистине колоссальных размеров, который спал с гувернанткой собственных детей и ни с кем больше?..
Или «серьезный» киноактер из Нью-Йорка, у которого член стоял только на трансвеститов?
А прочие, пораженные нарциссизмом звезды Голливуда, которые, говоря словами из старого анекдота, «способны кончить, только когда онанируют перед зеркалом»?
Ох уж эти звезды!.. В ту еще компанию она попала!
Пока Лара размышляла, Гарри решил воспользоваться представившейся ему возможностью. Остановив машину на обочине, он сжал Лару в объятиях и поцеловал ее в губы.
– Гарри! – воскликнула Лара, с трудом отталкивая его от себя. – Ты что?!
Гарри сжал ее грудь и бессвязно забормотал:
– Я… Ты такая красивая, Лара… Просто роскошная. Ничего не могу с собой поделать! Как только я увидел тебя, я решил…
Моя жена холодна как рыба, мы не спим вместе уже бог знает сколько времени. Ты – совсем другое дело. Если бы ты знала, как я хочу тебя!..
Лара откинулась на спинку и с размаху хлестнула его ладонью по лицу. Это был дешевый, театральный жест, но, как ни странно, он мгновенно привел Гарри в чувство.
– О боже! – воскликнул он и тут же убрал руки с ее грудей.
– Послушай, Гарри, – сказала Лара голосом, который звучал гораздо спокойнее, чем она на самом деле себя чувствовала. – Ты должен взять себя в руки. Я никогда не имею дел с женатыми мужчинами, поэтому, пожалуйста, отвези меня домой.
Гарри отодвинулся от нее, лицо его пылало. Он чувствовал себя полным идиотом, и Лара неожиданно смягчилась.
– Дело не в том, что ты мне не нравишься, – сказала она негромко. – Просто каждый человек должен следовать своим принципам.
Ее тон слегка успокоил Гарри.
– Извини, ладно? – смущенно пробормотал он. – Этого больше не повторится.
«Готова поспорить, что нет, – подумала Лара. – Потому что я осталась наедине с тобой в первый и последний раз».
И все же, щадя его гордость, Лара сочла необходимым добавить:
– Считай, что я обо всем забыла.
– Спасибо. – Больше Гарри не сказал ни слова. Так, в полном молчании, они доехали до виллы, на ступенях которой Лару уже ждал Ричард.
– Я не знал, есть ли у тебя ключи, – проговорил он.
Лара ничего не ответила. Попрощавшись с Гарри кивком головы, она прошествовала мимо Ричарда в полутемную прихожую.
«Ох уж мне эти мужчины!..»– подумала она с легким презрением. Если бы среди них сыскался хоть один приличный человек, она могла бы быть счастлива.
Неужели она так и не найдет человека, который помог бы ей забыть собственное кошмарное прошлое?
Неужели у нее никогда не будет нормальной жизни?
Глава 4
Элисон Кэнел никогда не была красива. Даже в школе она оставалась «гадким утенком», презренной парией, одиночкой, у которой не было ни подруг, ни ухажеров. И удивляться этому не приходилось. Уже в четырнадцать лет она весила больше ста шестидесяти фунтов и, судя по всему, это был еще не предел. Рыхлая, ширококостная, с простым круглым лицом, она служила объектом постоянных насмешек для одноклассников, которые дразнили ее Дылдой, Водокачкой, Крошкой Эл и Канализацией.
Кроме того, из-за короткой стрижки, которую мать заставляла ее носить, мальчишки прозвали ее Солдатом-В-Юбке. Не очень остроумно и достаточно обидно, но Элисон это почти не трогало. Она-то знала, что она – умнее их всех, вместе взятых, и это соображение позволяло ей относиться к одноклассникам с нескрываемым презрением, хотя училась Эл неблестяще.
«Проклятая идиотка», «дубина стоеросовая», «дура», «кретинка»– так называл ее даже родной отец. Элисон не возражала.
Ей было все равно. Потом отец упал со складной лесенки, сильно ударился головой и умер. Узнав об этом, Элисон только усмехнулась. Отец оказался не умнее ее – в лесенке было всего-то три ступеньки.
Вскоре после его безвременной кончины Элисон и ее мать Рита, работавшая в прачечной одного из отелей, переехали жить к дяде Сирилу, родному брату Риты. Он был разведен, детей у него не было, и теперь, когда он сломал на работе ногу, так он сам сказал Элисон, ухаживать за ним было совершенно некому.
