но, к счастью, не тронули его стола. Ну что ж, спасибо и на этом, подумала Никки, но тут же покачала головой. Пожалуй, наоборот, жаль, что они не вскрыли все ящики, не высыпали на пол бумаги и не развели свой костер здесь, может быть, тогда до Ричарда бы дошло, какова юная мисс Саммер на самом деле.
– Я не буду ничего здесь убирать, – пробормотала Никки решительно и, выйдя в гостиную, набрала номер телефона Шелдона в Чикаго.
– Мистер Уэстон нет, – ответила ей горничная, говорившая с сильным немецким акцентом.
– Когда он вернется? – спросила Никки, вне себя от нетерпения и злости.
– Не могу сказать. Он улететь на Багам с молодая миссис Уэстон.
«Как это на него похоже! – зло подумала Никки, кладя трубку на рычаг. – Сплавил Саммер мне, а себе устроил сказочные каникулы! Мог бы, по крайней мере, предупредить, что за чудо послушания эта девка – наша дочь!»
Но Никки хорошо знала, что на это она не могла рассчитывать ни при каких условиях. Шелдон в любом случае предпочел бы, чтобы она все узнала сама.
– Клево повеселились, – заметила Тина. – Жаль только, под конец твоя мать все испортила.
– Жаль, – согласилась Саммер, отпивая большой глоток пива из жестянки. Обе девушки лежали на мягком теплом песке, наблюдая за тем, как понемногу расходятся гости. – Ей все время что-то не нравится. Только и делает, что нудит.
– Никогда бы не подумала, – заметила Тина. – Она так молодо выглядит, и вообще…
Саммер, не отвечая, набрала полную пригоршню песка и некоторое время смотрела, как он тонкими струйками просачивается между пальцами.
– Она бросила меня, когда я была совсем маленькой, – сказала она неожиданно. – Просто взяла и смылась.
– С кем же ты жила? – удивилась Тина.
– С отцом. Он – известный психоаналитик.
Тина кивнула с таким видом, словно ей все стало ясно.
– Могу поспорить, что каждый раз, когда ты возвращаешься домой поздно, он начинает снимать с тебя стружку, – заметила она.
«Если бы так, – подумала Саммер, жалея, что у нее не хватает смелости довериться Тине. – Вместо этого он приходит ко мне в комнату и начинает целовать, потом ложится рядом, да еще требует, чтобы я раздвинула ноги пошире. И так – с десяти лет…
Слава богу, сейчас, когда он женился на Рэчел, он приходит не так часто – только тогда, когда думает, что поблизости нет никого, кто мог бы догадаться о его маленьких грязных секретах».
– Мой отец живет в Чикаго, – ровным голосом сказала она. – А я приехала сюда, чтобы немного побыть с матерью и ее новым мужем.
– О, у тебя есть отчим! – воскликнула Тина, притворяясь, будто ее трясет. – У меня от приемных отцов просто мурашки по коже. С тех пор как я родилась, моя мать трижды побывала замужем, и каждый из этих извращенцев так и норовил меня отлапать или отыметь. Вот почему, как только мне стукнуло шестнадцать, я решила рвать когти. В самом деле – чуть мать за порог, как очередной ее пижон снимает штаны и ну гоняться за мной по всем комнатам! Это может надоесть кому угодно!
– А твоя мать? – спросила Саммер с осторожностью. – Что же она, ничего не знала? Даже не догадывалась?
Тина пожала плечами.
– Кто знает? Может, она и догадывалась, только ей было наплевать. Хочешь еще пива? Я хочу.
Она ловко вскочила на ноги, но Саммер покачала головой, и Тина ушла.
Несмотря на уход части гостей, вечеринка еще продолжалась, но Саммер расхотелось веселиться. Одной мысли о Шелдоне оказалось достаточно, чтобы на нее с новой силой нахлынуло чувство полного бессилия и почти физическое ощущение тошноты, которое возникало в ней всякий раз, когда отец прикасался к ней.
Когда он впервые пришел к ней в комнату, это был настоящий кошмар, но она ничего не могла сделать, ведь ей было всего десять лет. К тому же ужас совершенно парализовал ее. После этого отец приходил к ней почти каждую неделю, и каждый раз Саммер впадала в оцепенение, пока он делал с ней что хотел.
Впоследствии, когда она стала немного постарше, он заставил ее поклясться, что она не проболтается. И Саммер дала ему слово, потому что он грозил ей самыми страшными карами, какие только мог придумать.
Со временем она научилась терпеть его грязные штучки. Рассказать кому-то о том, что отец регулярно насилует ее, Саммер не могла – ей было стыдно, а кроме того, она боялась, что кто-то может подумать, будто ей это нравится! И она продолжала молчать, молчать, хотя временами боль и отчаяние были непереносимыми.
Может быть, ей станет легче, если она поделится с Тиной?
Может быть. А может быть, и нет.
– Твоя жена – настоящая стерва, – шепнула Кимберли на ухо Ричарду. Тот вздрогнул и бросил быстрый взгляд на двух своих редакторов, склонившихся над мувиолой, но они были так увлечены делом, что ничего не слышали.
Рука Кимберли скользнула вниз по его брюкам.
– По-моему, она просто не понимает тебя, – продолжала она.
«Вот именно», – подумал Ричард. Разве не он сам должен был сказать эти слова Никки?
