подарка для всякого, но заработать его не так-то легко... Моя ночь уже занята: я должен торчать около Его Чести, когда он появится, и, возможно, ночи напролет. Вот почему я урвал два часа сна в «Билтморе», вот почему у меня с собой в «форде» был термос с горячим кофе.
Проведя на скамейке уже около часа, я внимательно прочел первую страницу «Новостей». Были новости и из Чикаго: с тех пор, как я уехал, вдобавок ко всему начался снегопад. Буран парализовал город, но, чтобы откопать графство Кук, были наняты пятнадцать тысяч безработных и делались попытки по расселению горемык из парков и жителей из Гувервиллей. Так что от морозов больше никто не должен был умереть, если только несчастных не прихватит на лестнице инсульт или сердечная болезнь... Было также отмечено, что Сермэк уезжает во Флориду как раз после того, как разразился буран...
Первая страница была посвящена и генералу Дэйвсу. Он находился в Вашингтоне, округ Колумбия, вызванный в суд Сенатским комитетом по фондовой бирже, чтобы дать показания о своей роли в связи с Семюелем Инсалом. Инсал производил промышленное оборудование, в двадцатые годы возглавлял компанию стоимостью в четыре миллиарда долларов, а личное состояние имел почти в сто пятьдесят миллионов. Была одна новая настольная игра, в которую мы с Джейни играли несколько раз, – «Монополия». Так вот, Инсал превратил бизнес с электричеством, газом и железными дорогами в такую же игру. А когда он ее закончил, его бумажная империя стоила не больше тех цветных «денег», которые вам нужны, чтобы выкупить картонное поле.
Всего два года назад банки Чикаго отмахнулись от просьбы города о кредитах, зато облагодетельствовали Инсала. Один из кредитов, в размере одиннадцати миллионов долларов, был предоставлен банком Дэйвса. Сейчас генерал стоял в суде перед Сенатским комитетом а Инсал находился где-то в Европе.
Генерал вывернулся, что называется, без потерь – самым заурядным способом. Но тот факт, что из-за этого он попал на первую страницу «Майами Дейли Ньюс», означал, что скандал был общенациональным, – едва ли это была для Чикаго реклама, которую хотел бы генерал в год проведения Выставки. Потому я и улыбался.
Непосредственно ко мне отношение имела маленькая заметка, объявляющая, что торжественный обед в честь Джеймса Фарли, председателя Национального исполнительного комитета демократов, будет дан Рузвельтом в «Президент-Клабе» в «Билтморе» в субботу. Кроме того, в качестве почетных гостей на обеде будет присутствовать «группа ведущих демократов, прибывших в Майами на этой неделе». Куда войдет, без сомнения, и Сермэк. Билеты по два доллара, зарезервировать место можно в «Билтморе». Похоже было на то, что нужно поспешить купить билет. Интересно, смогу ли я захватить мою автоматическую пушку... Надеюсь, она не будет чрезмерно оттопыривать пиджак.
До шести оставалось десять минут, и я повидал уже массу хорошеньких девушек, но не киллера- блондина. Ничего, все у меня будет о'кей, хотя всякая надежда, что дело пройдет быстро, улетучилась. Придется действительно стать тенью Сермэка в течение нескольких последующих дней, или недели, или сколько там Его Честь соизволит нежиться в солнечном климате, а быть хвостом у того, кто тебя знает, – не самая легкая вещь на свете.
Поезда встречали снаружи перед станцией, прямо посередине улицы, где слева виднелся административный центр. Солнце клонилось к западу, но было еще светло, в чем я убедился, сняв солнцезащитные очки. Прислонившись к стене, я следил за встречающими. В толпе засновали «красные шапки» с тележками и носильщики. Несколько хорошеньких девушек, о которых я мечтал, встретили своих мужей-приятелей и ушли из моей жизни навсегда. Я искал блондина. Он мог встречать поезд, мог даже на нем приехать. Но его не было.
Сошедший с поезда Сермэк выглядел сильно поправившимся и уставшим, руку держал на животе. Кондуктор помог ему одолеть пару ступенек, два бдительных телохранителя вышли перед ним. Одним из них был сын шефа детективов Чикаго, бледный парень, лет под тридцать; другим – Мюлейни, худющий коп, которого я уже вместе с Миллером видел в апартаментах Сермэка в «Конгрессе».
Легки на помине, Миллер и Лэнг вышли из вагона следом за Сермэком, и я тихо выругался. Вот дерьмо! Я надеялся, что их тут не будет. Надеялся, что дурная известность Лэнга с Миллером по делу Нитти помешает Сермэку притащить их сюда, но они все-таки приехали.
Моя работа пресеклась в самом начале. Сермэк мог бы меня не узнать, даже если бы я шел прямо на него – для него я был просто еще одним незнакомцем. А вот в присутствии Миллера и Лэнга мне придется соблюдать дистанцию.
С другой стороны, четыре бдительных телохранителя указывали на то, что Сермэк понимал, в какой он опасности. Это означало, что поездка во Флориду могла быть, по крайней мере отчасти, попыткой убраться на время из Чикаго.
Никакой блондин мэра не встречал. Вместо него к Сермэку с улыбками и протягивая руки приблизились двое мужчин, похожих на бизнесменов. Сермэк, отбросив усталость, как ненужную одежду, просиял им в ответ. На щеках его появился румянец, и он тут же стал пожимать им руки как политик, каковым он и был. Все это время четыре телохранителя держались рядом с ним, почти его окружив, и следили за толпой. По- видимому, из прессы не было никого. Никаких фанфар, только эти два приятеля-бизнесмена, стоявших и разговаривавших с Сермэком, пока носильщик занимался его багажом.
Обойдя станцию, они направились к парковочной стоянке. Я сопровождал их сзади на приличном расстоянии. Сермэк и его состоятельного вида дружки (которые, казалось, всем своим видом извинялись за обветшалый вид станции в Майами), а также Миллер, уселись в один из поджидавших их «линкольнов». То же сделал Лэнг с двумя другими телохранителями; с ними поехал и багаж.
Как я и предполагал, они поехали к зятю Сермэка. Я остановился и ждал, пока они не разгрузят «линкольн» и не войдут в дом. К тому времени, как я припарковался на другой стороне улицы на три четверти квартала ниже в тени каких-то пальм и собрался продолжать наблюдение, наступили сумерки.
Ночь была прохладная; я плотно закрыл окна, запер дверцы и уселся на заднем сиденье, руководствуясь известным правилом – человека сзади заметить труднее. Люди добросают взгляд только на пустое переднее сиденье и считают, что машину припарковали и ушли.
Между восемью и одиннадцатью часами у Сермэка побывали кое-какие визитеры: несколько еще более состоятельных типов (мне показалось, я узнал Джона Герца, чикагского миллионера) беседовали с ним. Полная машина тех, кого я относил к политикам, прибыла из «Билтмора». Телохранители то и дело пересекали дворик перед домом. Это был хороший признак: если телохранители Сермэка в состоянии боевой готовности, мне не придется дежурить всю ночь.
Я остался до двух часов ночи и понаблюдал, как смена телохранителей делала осмотр. Один раз в час двое из них – сын шефа детективов и худосочный Мюлейни – вооруженные, обходили лужайку с фонарем.
Я вернулся в «Билтмор», попросив разбудить меня по телефону в шесть утра. Около семи я опять припарковался недалеко от дома, где остановился Сермэк. Шел дождь, было холодно. Флорида изо всех сил старалась, чтобы чикагцы чувствовали себя как дома.
Около восьми «лимузин» с шофером подъехал к дому, и через несколько минут в него сел Сермэк с четырьмя телохранителями. Мюлейни держал над ним зонтик.
Я сопровождал их до «Билтмора». Ничего удивительного: я ожидал, что Сермэк постарается встретиться с Фарли как можно скорее. Подождал, пока они войдут в отель, потом подрулил к служебному входу. Когда я вошел в вестибюль, Сермэк радостно пожимал руки шести или семи политикам, сгрудившимся вокруг него и защитивших бы его в случае опасности, точно так же, как телохранители, которые занервничали из-за такой толпы. Я прошелся через весь вестибюль, но блондина не увидел – везде были только одни, дымящие сигарами, осточертевшие мне демократы.
За доллар я узнал у коридорного этаж Фарли, поднялся и огляделся: никаких телохранителей. Очевидно, Сермэк был здесь единственным политиком, боящимся гангстеров. Я подождал за углом около лифтов и вскоре услышал, как шумно прошли по коридору Сермэк с телохранителями и парочкой политиков. Они направлялись прямо в номер Фарли; я поспешил спуститься вниз по лестнице, пока Лэнг с Миллером и компанией не начали осматривать этаж.
В ресторане на первом этаже я позавтракал и уселся в своем автомобиле, снова делая вид, что читаю газету. В одиннадцать тридцать все головы повернулись в ту сторону, где Фарли
