– Конечно.
– Хочешь, я забегу к тебе позднее и мы поговорим?
– Не надо, все о'кей. У тебя ведь до отъезда Перл всего два вечера осталось. Проведи свое время
– Ты уверен, Нат?
– Конечно. А теперь иди, побудь со своей девушкой.
– Спасибо за ужин, Нат.
На аллее за зданием было место, где Барни разрешил парковать мой «шеви».
Мне повезло – машина здесь была в безопасности. Зимой, правда, в холодные дни, ее бывало трудно завести, но я все равно старался работать вне моего офиса. И как всякий, рожденный и выросший в Чикаго, я разъезжал на Эль в трамваях, не так уж часто пользуясь автомобилем.
Я остановился у «Барни Росс коктейль лоунж» и зашел выпить пива, воспользовавшись для этого проходом через кулинарию на углу. В баре незаконно торговали спиртным. Бар только казался закрытым, на самом деле он был открыт. Здесь я чувствовал себя спокойно, безопасно, уютно. В эти дни я редко занимал места в кабинках возле окон и сегодня вечером нашел местечко у стены.
После пива я выпил немного рома. Смягчающей волной в животе прокатилось тепло. Я почувствовал себя лучше. Тогда я выпил еще. Но слишком много. Салли собиралась заглянуть ко мне вечером после представления. Она сказала, что хочет посмотреть, как я живу, и, пожалуй, прийти ей было самое время, чтобы обнаружить кровать Мерфи и все такое. Правда, трезвым я встретить ее не мог.
Я поднялся по лестнице на свой этаж, прошел в холл, повернул ключом в замке, вошел. И тут в мой живот врезался чей-то кулак с такой силой, что я рухнул на колени и меня вырвало. Я услышал, как за мной захлопнулась дверь.
– На тебя попало? – спросил хриплый голос. Он имел в виду мою рвоту.
– Черт... да.
Чья-то рука скользнула по моей спине, а я все еще стоял, сложившись пополам, меня тошнило. Передо мной растеклась густая лужа из мяса, картофеля, редиски, горошка. Она пахла кислятиной и немного ромом.
Кто-то схватил меня за запястье и оттащил от лужи. «Значит, на них ничего уже больше не попадет», – подумал я. Я поднял взгляд... В офисе было темно, только неоновый отсвет проникал внутрь и бросал оранжевые отблески на смутный, расплывчатый силуэт человека в шляпе, стоявшего передо мной. Второй парень находился сзади меня. Он заломил мне руки и оттащил в сторону, хотя я все еще оставался на коленях. Парень в шляпе держал в руке что-то вроде куска гибкой трубы, которая медленно покачивалась, словно большой фаллос.
Парень замахнулся, и эта самая штуковина со свистом рассекла воздух. После такой демонстрации он обрушил ее уже на мою грудь.
Это оказался резиновый шланг.
– Мать твою! – прохрипел я. Сзади меня крепко держали за руки, поэтому я не упал.
– Прими это как мужчина, – произнес голос. – Прими свои лекарства...
Меня били резиновым шлангом по груди, животу, плечам. Но не по лицу.
Потом меня приподняли, поставили на подкашивающиеся ноги. А парень с неоновым лицом принялся обрабатывать мои ноги. Я принимал это как мужчина. Глаза готовы были вылезти на лоб от боли.
Сквозь невыразимую боль я слышал дыхание моих гостей и свист шланга. Казалось, это продолжалось долго, по крайней мере, минуты три – а затем я услышал чей-то голос.
Голос Барни.
– Барни! – закричал я, с трудом подняв голову. Барни заглянул в дверь. Ночной свет и слабые неоновые всполохи позволили ему, наконец, понять, что происходит. Он ворвался в комнату и уложил на пол того парня, который держал меня за руки. Он ударил его в живот. А я нашел в себе силы ударить второго, с резиновым шлангом, в физиономию с такой силой, что моя рука онемела. Он взмахнул шлангом, но я принял удар на предплечье, отбил его руку с шлангом в сторону и головой ударил его в лицо.
Звук, с каким он рухнул на задницу, показался мне сущей музыкой. Оранжевые блики все еще освещали его лицо, но отчетливо было видно, что оно превратилось теперь в сплошное кровавое месиво. Должно быть, я сломал ему нос. Я хотел ударить его в пах, но он поймал меня за ногу и оттолкнул к столу. Стол пополз, стукнулся о стену, телефон и настольная лампа с грохотом полетели вниз. И он, держась за свой сломанный нос, неуверенно направился к двери. Его перепуганный здоровенный приятель вцепился в Барни, пытаясь помешать наносить удары.
Парень с окровавленным лицом уже в дверях обернулся к своему коллеге и сказал: «Отшвырни его!» Тот толкнул Барни ко мне, и мы оба свалились на пол. Однако тут же он сам поскользнулся в моей блевотине и грохнулся в нее лицом, но быстро вскочил и дал деру. Как бы мне хотелось расхохотаться, но сил не было. Барни, медленно поднявшись, встряхнулся – сильно ударился о стол. Он попытался догнать головорезов, но к этому времени звуки их шагов в коридоре уже не были слышны. Подойдя к окну, он выглянул наружу.
– Черт, их кто-то ждет внизу с машиной. Они уезжают, проклятье!
Покачивая головой, Барни прошел по комнате и включил свет. Я все еще валялся около стола и, как тряпичная кукла, выглядел полным дерьмом.
Барни со сбившимся набок галстуком-бабочкой наклонился ко мне и осторожно ощупал мое лицо.
– Ты плохо выглядишь.
Я попытался улыбнуться, но не смог.
– Я беспокоился о тебе, Нат. Подумал, что будет лучше, если зайду и проверю, как ты. Полагаю, поспел вовремя.
Я что-то промычал.
– Нет, я собираюсь опустить кровать Мерфи, тебе лучше лечь, чтобы прийти в себя.
Я вновь промычал.
Потом Барни осторожно уложил меня поверх одеяла на кровать. Свет бил мне в глаза, и я отвернулся. Он отошел от меня, быстро поставил стол на место, поднял с пола телефон, настольную лампу и включил ее.
– Как бы то ни было, – сказал он, – ничего не сломано.
Необходимости в верхнем свете не было, и он выключил его. Потом прошел в ванную, смочил полотенце и освежил им мое лицо, единственное место, по которому меня не били; прикосновение мокрой ткани было очень приятным.
– В «Моррисоне» есть врач, – сказал Барни, – я позвоню ему и попрошу прийти.
Я попытался возразить, но рот был словно набит ватой.
Он уже поднял трубку, когда я сумел выдавить из себя:
– Не надо.
Он оглянулся на меня в изумлении, потом присел на край кровати:
– Не надо врача?
– Кости не сломаны, – сказал я, – только ушибы...
– Я думаю, тебе следует показаться врачу.
– Завтра.
Ему это не понравилось, но настаивать он не стал.
– Хочешь, вызову полицию? – спросил он.
– Это и
– Полицейские?
– Резиновый шланг. Это копы. Из Восточного Чикаго, думаю.
– Хочешь, вызову чикагских копов?
– Они только поблагодарят... ребят из Восточного Чикаго.
Он грустно улыбнулся.
– В связи с этим ты говорил о своей работе? Что побеждаешь людей ударом своей головы?
– Не натянул... перчатку на свою голову, – с трудом ответил я.
– Не разговаривай больше. Отдохни. Он снова пошел в ванную за тряпкой, чтобы убрать блевотину. Как
