– Почему вы ему все сказали? – допытывалась Полли.
– Он – полицейский и спрашивал об этом.
– Ты – такое дерьмо!
– Мне казалось, что у вас остались теплые воспоминания о проведенной со мной ночи.
Она улыбнулась. Мне все еще нравилась ее улыбка.
– Я не могу возвращаться домой, – сказала она. – Здесь никто меня не будет искать...
Признаюсь, что меня обуял соблазн. Но все равно я ответил:
– Идите в общежитие Христианского союза женской молодежи, – и вытолкал ее за дверь.
Я надеялся, что за это время капитан Стеги был далеко отсюда.
Не успел я закрыть за ней дверь, как она высунула язык и сказала:
– Затрахайся!
Интересное сочетание детства, взрослых черт и распущенности.
Я подошел к столу и сел в кресло. Посмотрел на лежащий на столе плакат по розыску Диллинджера, который оставил мне Стеги. Взглянул на часы – был уже второй час ночи.
И все равно я набрал ее номер телефона.
– Элен. Я тебя не разбудил? Можно приехать к тебе?
– Да, – ответила Салли.
22
На следующий день в три часа я сидел в кафе, расположенном под моим офисом, и пил холодное молоко с булочкой. Я не любил молоко, но день был жаркий и влажный, в такую погоду пить кофе было невозможно.
Я еще не поднимался к себе, так как только что вернулся от Салли. С ней мне было хорошо. Прошлой ночью мы вообще ничего не делали – просто спали вместе. Именно такой отдых мне необходим сейчас.
Сегодня мне не нужны были никакие репортеры. Но вдруг один из этой братии все-таки откуда-то появился. Хэл Дэвис из «Дейли ньюс» – маленький мужичок с большой головой, слишком крупной для его хрупкой фигуры. Он возник передо мной с гадкой ухмылкой на лице. Из-за жары он тоже был без пиджака, в галстуке-бабочке и серой шляпе. Хэл Дэвис относился к тому типу мужчин, которым всегда можно дать двадцать два года. На самом деле ему было около сорока.
– Я искал вас, – заявил он.
– Садитесь, Дэвис, а то я начинаю нервничать.
Он сел.
– Вас трудно найти.
– Но вы же меня нашли.
– Вчера ночью в морге творилось что-то странное.
– Я читал об этом в газетах.
Однако его трудно было остановить.
– Не понимаю, – сказал Дэвис, – почему так быстро стало известно о случившемся вчера. Тело еще не остыло, а народ толпился у морга, как мухи роятся у гнилого мяса. Тысячи две потных людей словно ожидали выхода оттуда Салли Рэнд.
В его заявлении не было ничего личного. О нас с Салли в скандальной хронике пока еще не писали.
– И этот сукин сын Паркер обогнал нас всех, – сказал Дэвис, с восхищением покачав головой.
Он имел в виду доктора Чарлза Д. Паркера, одного из ассистентов патологоанатома Дж. Дж. Кернса. Этот Паркер к тому же еще работал для «Трибюн», давая информацию о моргах и больницах.
Каким-то образом Паркер узнал об убийстве задолго до остальных и оказался в морге еще до того, как туда привезли тело. Он стоял у входа с носилками и ожидал, когда приедет Джон Диллинджер.
Вскоре прибыла машина с телом Диллинджера, и Паркер смог оперативно изложить для «Трибюн» все подробности.
– Не могу не признать, что этот ублюдок умеет работать, – сказал Дэвис.
Я откусил булочку. Дэвис откашлялся.
– Слышал, что вы были у «Байографа» прошлой ночью.
– Там вообще было много народу.
– Ну да, механики из гаража и старые люди, наблюдавшие за толпой из окон, раскрытых из-за жуткой жары. Но это все не такие опытные люди, как вы, Геллер. Ваша версия убийства может стать настоящей сенсацией!
– Черт побери, Дэвис, вы мне льстите. Могу я доесть булочку?
– Я вам куплю еще одну! Расскажите все, что вы видели своими собственными глазами. Мы же старые друзья!
– Это когда же мы стали друзьями, Дэвис? Может, когда вы все переврали о моем участии в деле Лингла? Отвали, Дэвис.
Он улыбнулся.
– Если репортера не любят, значит он делает хорошее дело. Вы меня не обижаете своими высказываниями, Геллер.
– Да я и не пытаюсь! – резко ответил я.
– Кончай грубить, Геллер, – он перестал улыбаться. Я отпил молоко и сказал:
– Каждая помойная газетенка в этом городе, включая вашу, еще утром поместила десятки интервью свидетелей о стрельбе у «Байографа». Это уже старые новости. Зачем вам еще одно интервью?
Дэвис на все знал ответ.
– Смерть Диллинджера будет занимать первые колонки газет еще несколько дней, а может, и недель. Кроме того, те люди, которые давали нам интервью, появились там уже после того, как началась стрельба. Вы же были у кинотеатра все время, и у вас сложилась полная картина происходившего. Значит, ваш рассказ станет самым интересным.
– Что я буду иметь от этого интервью?
Он скривил губы.
– Может парочку десятидолларовых бумажек?!
– Не пойдет, Дэвис.
– А что вам нужно?
– Вы присутствовали при расследовании?
– Да, – ответил Дэвис, пожав плечами.
– Что-нибудь узнали интересное?
– Интересное то, о чем там не говорилось, Геллер. Простите, одну минуту.
Он встал и подошел к прилавку. Затем вернулся с чашкой кофе и начал все рассказывать.
Коронер[51]Волш присутствовал сегодня при осмотре трупа в морге на Полк-стрит. Он первым вошел в маленькую комнату в подвале, воняющую формалином. Там лежал абсолютно голый, если не считать бирочек на ногах, труп на поддоне с подстеленной простыней. Волш был крупным мужчиной с красным лицом, который исходил потом и важно позировал вместе с трупом для прессы. Все происходило именно в том помещении, где прошлой ночью уже побывали тысячи падких на болезненные ощущения людей после того, как им все-таки разрешили пройти и посмотреть на своего мертвого «героя».
Затем Волш перешел в помещение, где производилось дознание. Сильно грело полуденное солнце. Свидетели и официальные лица томились от жары во время этого поверхностного расследования.
– Самое странное то, – заметил Дэвис, – что Мелвина Пурвина там не было. Вместо него был его помощник Коули. Однако всем известно, что именно Пурвин проводил эту операцию. К тому же некоторые свидетели заявили, что он сделал выстрел.
Я не стал его поправлять, но слушал весьма заинтересованно.
– Коули ответил не на все заданные ему вопросы. Когда Волш поинтересовался, кто же совершил «убийство», Коули просто сказал, что это сделал «правительственный агент, имевший на это право». Никаких имен. И он не назвал имя их информатора.
– Правильно сделал, – заметил я.
– Вам известно его имя, Геллер? Вы знаете, кто такая «леди в красном»? Или другая дама, которая была
