школе меня учили, что два плюс один будет три.
– Серьезно? Послушай-ка, Билл, когда тебя выпускали из колледжа, сколько пулевых отверстии было в твоей шапочке магистра?
Друри скривил рот, потому что надеялся, что все предельно ясно.
– Может, он и не стрелял в ребят на поезде. Они лишь слышали выстрелы и решили, что он целится в них.
– А тогда в кого или во что он стрелял?
– Конечно, в свою голову.
– И промахнулся?! И его шляпа не отлетела в сторону, когда эти неверные пули попали в нее?!
Друри пожал плечами.
– В таких делах всегда много неясностей.
– Неясностей! Ах ты дьявол! Так вот как ты объясняешь очевидные вещи, которые тебя не устраивают? Ты просто не замечаешь их?
– Геллер, ты здесь вообще в качестве гражданского наблюдателя. Я здесь действую по своему усмотрению. И не устраивай лишних неприятностей.
– А ты как думаешь, что здесь произошло, капитан Друри?
Он упер руки в бока своего дорогого черного пальто и самодовольно ухмыльнулся.
– Послушай, я хочу разработать подходящую версию, которая поможет нам извлечь пользу из того немногого, что мы знаем. Ведь у нас есть три свидетеля, которые видели, как этот парень выстрелил себе в голову, и есть сам этот парень с пистолетом в руке и дыркой в голове. Я слегка склоняюсь к версии о самоубийстве. А ты что думаешь об этом, Геллер?
Я стал ходить из стороны в сторону.
– Посмотри на эти густые кусты, на высокую траву, сорняки. Он бежал, шатаясь. Пьяный? Да, конечно, от него исходит запах спиртного. Согласен. Но, может, он убегал от кого-нибудь?
– От кого?
– От тех, кто пытался убить его, Билл. Возможно, он прогуливался, и кто-то стал стрелять в него из этих кустов, и тогда он побежал. Он, знаешь ли, регулярно ходил пешком.
– Я этого не знал, – произнес Друри и посмотрел на меня подозрительно. – А откуда ты знаешь?
– Это неважно. Он каждый день гулял. Возможно, у него был определенный маршрут – именно этот. Мы же всего в нескольких кварталах от его дома – он направлялся домой. Кто-то выстрелил в него, возможно из пистолета с глушителем. А когда он начал отстреливаться, эти железнодорожники решили, что он стреляет в них.
Друри невесело улыбнулся и покачал головой.
– Ну да, а потом убийца из кустов выстрелил ему в голову, пока ребята из поезда бежали в его сторону, я правильно понял?
Я поднял голову вверх, чтобы дождь оросил мое лицо.
– Нет, Билл. Нитти застрелился сам. Нет вопросов.
– А в чем же ты тогда сомневаешься?
– Меня смущают обстоятельства. Я думаю, он упал, убегая от тех, кто хотел его убить. А может, он был смертельно пьян и упал – какая разница? Так или иначе, открыв глаза, он увидел смутные фигуры трех приближающихся к нему мужчин – в шестидесяти-семидесяти футах от него. И чтобы не доставлять удовольствие Рикка, он поднял пистолет к своей голове и, в последний раз в жизни бросив Рикка вызов, застрелился.
– Рикка?
Я пожал плечами.
– Между Рикка и Нитти лежала пропасть, и Компания была на стороне Рикка.
– Кто это сказал?
– Все это знают. Выйди хоть однажды из своего офиса. Можно сказать, что Рикка разорвал с Нитти контракт. Его люди пытались сегодня убить Фрэнка – здесь, на железнодорожных путях, – но когда кондуктор, стрелочник и сигнальщик выпрыгнули с поезда, убийцы убежали в горы. Их не заметили. Только Нитти не знал, что они ушли. И он принял железнодорожников, которые приближались к нему, за своих убийц.
Друри задумался.
– Так вот откуда у него в шляпе пулевые отверстия! Они выстрелили в него и убежали, эти твои убийцы? Твои и Рикка?
– Да. А может, Нитти сам упал в высокую траву, услышав первый выстрел. А потом поднял свою шляпу на палке, чтобы вызвать на нее огонь. Возможно, дело было так. – Я еще раз пожал плечами. – Кто знает?
– Это все неясности, Геллер, – сказал он. – Такие вещи никогда не бывают понятны до конца.
– И что ты думаешь?
– Думаю, что он выстрелил себе в голову.
– Загнанный в угол убийцами, посланными Рикка.
– Какая разница?
Я не мог ответить на этот вопрос, поэтому отошел в сторону, засунув руки в карманы пальто. Почему это имело такое значение для меня? Почему мне хотелось верить, что последний акт жизненной драмы Фрэнка Нитти был вызовом, а не жестом отчаяния?
Кто-то положил руку мне на плечо.
Друри.
Он сказал:
– Когда здесь будет побольше копов, я имею в виду, настоящих копов, я велю прочесать все эти кустарники. Если мы найдем гильзы, я обдумаю твою версию. Идет?
– Идет.
– Он тебе нравился, не так ли?
– Не сказал бы, что он мне нравился.
– Значит, ты его уважал?
– Скажем, я знал его.
Мы вернулись к деревенским полицейским и телу Нитти. К нам подошел шеф Роуз. Он заявил:
– В жизни не слыхал, чтобы хоть один из этих гангстеров застрелился. По-моему, это несколько необычно.
– Честно говоря, – заговорил Друри, – я не удивлен. У Нитти было слабое здоровье. Он знал, что его ждет тюрьма и что там он не получит необходимой медицинской помощи. Поэтому он пошел по самому простому для него пути.
Биллу хотелось, чтобы все так и было. Он ненавидел гангстеров, и ему нравилась идея выставить Нитти трусом. Билл был отличным полицейским, хорошим мужиком, отличным другом. Но я знаю, что моя версия о том, как умер Нитти, будет забыта. Может быть, я и ошибался, истолковывая факты таким образом, чтобы доказать, что Нитти застрелился, бросая вызов. Но точно так же Друри был не прав, доказывая, что Нитти был трусом. Но Билл был главным в этом деле, поэтому как он решит – так и будет.
Внезапно, в черном пальто и черном платье, уже в трауре, появилась она – Антуанетта Каваретта. Ныне миссис Фрэнк Нитти. Вдова Нитти. Железная женщина. Она держала под руку копа в форме, который помог ей по просьбе Роуза, как выяснилось.
Антуанетта нерешительными шагами подошла к забору, возле которого лежал Нитти, опустилась возле него на колени, взяла его за руку и перекрестила его.
Потом она встала.
– Это мой муж, – сказала она.
Ее обычно смуглое лицо казалось бледным; на ней было очень мало косметики. Полицейский в форме отвел ее от тела.
Друри подошел к ней. Я присоединился к нему.
– Мне очень жаль, миссис Нитти, – проговорил Друри.
– Не будьте лицемером, капитан Друри, – сказала Антуанетта. – Мы знаем, как вы ненавидели моего
