приспособления, будто собираемся в сам очаг сражения. Тем, у кого есть специализированное оружие, позволено взять его наряду с автоматом. Боггс даже возвращает Питу его оружие, громко предупредив его, что оно заряжено только холостыми.
Пит лишь пожимает плечами.
— Всё равно из меня никудышный стрелок.
Он кажется странно задумчивым, наблюдая за Полидевком, до такой степени, что это уже вызывает беспокойство. Затем он, наконец, что-то осознает и начинает возбужденно говорить.
— Ты Безгласый, верно? Я догадываюсь по тому, как ты глотаешь. Со мной в тюрьме было двое Безгласых. Дариус и Лавиния, но стражники, в основном, называли их рыжими. Они были нашими слугами в Тренировочном Центре, поэтому они и их арестовали. Я видел, как их замучили до смерти. Ей повезло больше. Они пустили слишком высокое напряжение, и её сердце не выдержало. Но с ним они возились несколько дней. Били, отрезали части тела. Они всё задавали ему вопросы, но он не мог говорить, он только издавал эти ужасные животные звуки. Знаете, им не нужна была информация. Они хотели, чтобы я всё это видел.
Пит оглядывает наши потрясенные лица, будто ожидая ответа. Так и не дождавшись, он спрашивает:
— Правда или ложь? — Молчание расстраивает его ещё больше. — Правда или ложь?! — требует он ответа.
— Правда, — говорит Боггс. — По крайней мере, насколько я знаю… правда.
Вся активность Пита улетучивается.
— Я так и думал. В этом воспоминании не было ничего… сияющего.
Он отбивается от группы, бормоча что-то о пальцах себе под нос. Я направляюсь к Гейлу, прижимаюсь лбом к бронежилету в районе груди и чувствую, как его рука обнимает меня. Наконец-то, мы знаем, как звали девушку, которую Капитолий похитил из леса Двенадцатого прямо на наших глазах, и судьбу нашего друга-миротворца, который встал на защиту Гейла. Сейчас нет времени на все эти счастливые воспоминания. Все они погибли из-за меня. Я добавляю их в свой личный список жертв, который начался на арене и теперь включает в себя тысячи. Подняв голову, я понимаю, что Гейл воспринял всё это иначе. Выражение его лица говорит о том, что не достаточно разрушить горы, не достаточно уничтожить города. Его взгляд сулит смерть.
Мы бредём через улицы битого стекла, все ещё под впечатлением от ужасающего рассказа Пита, пока не достигаем нашей цели — квартала, который мы должны захватить. Это настоящая, хоть и незначительная, задача. Мы собираемся вокруг Боггса, чтобы изучить Голо-проекцию улицы. Ловушка, запускающая пулеметный огонь, расположена в одной трети пути от начала квартала, прямо над навесом здания. Нам нужно сдетонировать её с помощью пуль. Ловушка-сеть находится в дальней части квартала, почти на следующем повороте. Потребуется человек, чтобы сработал специальный датчик. Все вызываются добровольцами, кроме Пита, который, кажется, не понимает, что происходит. Моя кандидатура отвергнута. Меня посылают к Мессаллу, который накладывает на мое лицо макияж для крупных планов.
Отряд строится под руководством Боггса, затем нам приходится ждать, пока Крессида расставит операторов в нужных местах. Они оба находятся слева от нас, но Кастор спереди, а Полидевк берет задний план, так чтобы они случайно не сняли друг друга. Мессалла пускает несколько дымовых шашек для создания атмосферы. Так как это одновременно и миссия, и съёмка, я собираюсь спросить, кто здесь главный — мой командир или мой режиссер, когда слышу голос Крессиды «Мотор!»
Мы медленно продвигаемся по задымленной улице, в точности как в одном из упражнений в нашем «Квартале». Каждый выбивает, по крайней мере, по одной секции окон, но Гейлу предписана настоящая цель. Когда он попадает в ловушку, мы, пригнувшись, забегаем в дверные проемы или распластываемся на миленьком оранжево-розовом тротуаре, в то время как над нашими головами свистит град из пуль. Спустя какое-то время, Боггс приказывает двигаться вперёд.
Крессида останавливает нас прежде, чем мы успеваем подняться, так как ей нужно несколько крупных кадров. Мы по очереди переигрываем нашу реакцию на стрельбу. Падаем на землю, корчимся, прячемся в нишах. Мы знаем, что это серьёзное дело, но всё кажется настолько нелепым. Особенно, когда выясняется, что я не самый худший актер в отряде. Далеко не худший. Мы не можем сдержать приступ смеха, наблюдая за тем, как Митчелл пытается изобразить свое видение отчаяния, которое включает стиснутые зубы и раздувающиеся ноздри. Боггсу приходится приструнить нас.
— Соберитесь, Четыре-Пять-Один, — говорит он твердо.
Но можно заметить, как он старается подавить улыбку, проверяя местоположение следующей ловушки. Вертя Голо так, чтобы найти наилучшее освещение в задымлённом воздухе. Все ещё стоя к нам лицом, когда его левый ботинок ступает на оранжевый камень. Раздается взрыв и ему отрывает обе ноги.
Глава двадцатая
Это похоже на то, как в одно мгновение разукрашенное окно разбивается вдребезги, обнажая уродливый мир за собой. Смех сменяется криками, кровь орошает светлые камни, а настоящая дымовая завеса заменяет телевизионные спецэффекты.
Кажется, уже второй взрыв разрывает воздух и оставляет звон у меня в ушах. Но я не могу понять, откуда он доносится.
Я первой добегаю до Боггса, пытаюсь понять, что делать с ошметками плоти, оторванными конечностями и найти что-нибудь, чем можно остановить кровь, хлещущую из его тела. Гомес отталкивает меня в сторону, рывком открывая аптечку. Боггс сжимает мою руку. Похоже, что его лицо, посеревшее от смерти и пепла, уже приобретает отсутствующее выражение. Но его следующие слова звучат как приказ.
— Голо.
Голо. Я судорожно ощупываю все вокруг, пробираясь через скользкие от крови куски мостовой и вздрагивая, когда доводится коснуться ещё теплой плоти. Нахожу его вдолбленным в лестницу вместе с ботинком Боггса. Поднимаю, вытерев его голыми руками, и возвращаю главнокомандующему.
У Гомеса в руках культя левого бедра Боггса, на которую он лихорадочно пытается наложить бандаж, но сам бандаж уже полностью пропитан кровью. Он пытается наложить ещё один жгут выше существующего колена. Остальная часть команды окружает нас защитной стеной. Дельф пытается привести в чувство Мессаллу, которого взрывом отбросило на стену. Джексон что-то отрывисто кричит в полевой коммуникатор, не слишком успешно пытаясь поднять по тревоге лагерь и выслать санитаров, но я знаю, что уже слишком поздно. Ещё ребенком наблюдая за работой своей матери, я поняла, что когда лужа крови достигает определённого размера, назад дороги нет.
Я становлюсь на колени рядом с Боггсом, приготовившись повторить роль, которую я исполняла с Рутой, чтобы он мог за кого-то держаться перед уходом из жизни. Но Боггс обеими руками работает с Голо. Он набирает команды, прижимая большой палец к экрану для подтверждения отпечатка и быстро проговаривая последовательность букв и чисел в ответ. Зелёный луч света вырывается из Голо и бросает отблеск на его лицо. Он говорит:
— Негоден для дальнейшего командования. Передаю первичный допуск к секретной службе Солдату Китнисс Эвердин, Группа Четыре-Пять-Один.
Всё, что он может сделать — это поднести Голо к моему лицу.
— Назови свое имя.
— Китнисс Эвердин, — произношу я в зелёный экран.
Внезапно я оказываюсь в ловушке его света. Я не могу пошевелиться или даже моргнуть, пока передо мной мелькают изображения. Он сканирует меня? Записывает? Пытается меня ослепить? Как только это исчезает, я трясу головой, чтобы привести мысли в порядок.
— Что вы сделали?
