— Всё в порядке! — выкрикивает Крессида. — Это лишь сигнал опасности. Каждый телевизор в Капитолии активируется для него автоматически.
На экране появляемся мы, как раз после того, как Боггс подорвался на мине. Голос за кадром рассказывает аудитории, что они показывают, как мы пытаемся перегруппироваться, открываем огонь по черному гелю посреди улицы, теряем контроль над ситуацией. Мы видим хаос, последовавший за тем, как волна накрывает камеры. Последнее, что мы видим — как Гейл в одиночку на улице пытается отстрелить кабели, связавшие Митчелла.
Репортер называет Гейла, Дельфа, Боггса, Пита, Крессиду и меня по именам.
— Съёмки с воздуха не было. Должно быть, Боггс был прав насчет их оснащенности планолётами, — говорит Кастор.
Я этого не заметила, но думаю, такие нюансы видны лишь операторам.
Вещание продолжается со внутреннего двора здания, в котором мы укрывались. Миротворцы выстраиваются вдоль противоположной нашему бывшему убежищу крыши. Орудия выстреливают в ряд квартир, запуская серию взрывов, которые мы слышали, и здание разлетается на камни и пыль.
Теперь нам показывают прямой эфир. Репортер стоит на крыше рядом с миротворцами. Позади неё горят квартиры. Пожарники пытаются справиться с пламенем при помощи шлангов. Нас объявляют мёртвыми.
— В конце концов, хоть в чем-то повезло, — произносит Гомес.
Думаю, он прав. Конечно, так лучше, чем если Капитолий будет нас преследовать. Но я представляю себе, каково это будет смотреть в Тринадцатом. Там, где моя мама, Прим, Хейзел и дети, Энни, Хеймитч и все остальные жители Тринадцатого будут думать, будто только что увидели нашу смерть.
— Мой отец. Он только потерял мою сестру и теперь… — произносит Лиг 1.
Мы смотрим, как они проигрывают этот фрагмент снова и снова. Упиваясь своей победой, в особенности надо мной. Вдруг он прерывается, чтобы показать кадры, как Сойка-пересмешница поднимает восстание — думаю, эта часть у них уже была заготовлена, так как всё выглядит чересчур идеально — а затем снова включается прямой эфир, где парочка репортеров может обсудить заслуженный мной такой жестокий конец. Потом они обещают, что Сноу сделает официальное заявление. Экран снова гаснет.
Повстанцы не сделали ни одной попытки прервать передачу, что наводит на мысль — они поверили в это. Если это действительно так, то теперь мы действительно сами по себе.
— Итак, теперь, когда мы мертвы, каким будет наш следующий шаг? — спрашивает Гейл.
— Разве не ясно? — Никто не заметил, как Пит пришел в себя. Я не знаю, как долго он смотрел всё это, но, судя по несчастному выражению его лица, он видел достаточно, чтобы понять, что произошло на улице. Как он обезумел и попытался снести мне голову, столкнув Митчелла в ловушку. Он сел болезненным рывком и обратился к Гейлу.
— Наш следующий шаг… убить меня.
Глава двадцать первая
Меньше чем за час, это уже вторая просьба о смерти Пита.
— Не глупи, — говорит Джексон.
— Я только что убил члена нашей команды! — кричит Пит.
— Ты лишь оттолкнул его. Ты не мог знать, что он зацепит спусковой механизм именно в том месте, — пытается успокоить его Дельф.
— Какая разница? Он мёртв, не так ли? — по лицу Пита начинают струиться слёзы. — Я не знал. Я никогда не видел себя таким. Китнисс права. Я чудовище. Переродок. Сноу превратил меня в оружие!
— В этом нет твоей вины, Пит, — говорит Дельф.
— Вы не можете взять меня с собой. Вполне, вероятно, я убью кого-нибудь ещё, это лишь вопрос времени. — Пит смотрит на наши сомневающиеся лица. — Может, вы думаете, что будет милосерднее просто бросить меня где-нибудь. Позволить мне рискнуть. Но это всё равно, что передать меня в лапы Капитолию. Думаете, сделаете мне услугу, вернув к Сноу?
Пит. Снова в руках у Сноу. Подвергаемый пыткам и мучениям, пока в нем не останется ни капли его прежнего «я».
Почему-то в голове всплывает последний куплет из «Виселицы». Тот, где мужчина предпочел бы, чтобы его возлюбленная умерла, чем встретилась со злом, которое ожидает её в мире.
«А ты придешь к тому дереву у реки,
Наденешь ожерелье из пеньки
Рядышком со мной?
Странные вещи случаются порой
И будет не так странно
Если в полночь у виселицы мы встретимся с тобой.»
— Я убью тебя, прежде чем это случится, — говорит Гейл. — Обещаю.
Пит колеблется, будто обдумывая надежность этого предложения, а потом качает головой.
— Не пойдёт. Что, если тебя не окажется рядом в нужный момент? Я хочу такую же ядовитую таблетку, как у вас.
Морник. Одна таблетка осталась в лагере, в специальной прорези на рукаве моего костюма Сойки- пересмешницы. Но есть ещё одна в нагрудном кармане униформы. Интересно то, что они не дали такую же Питу. Может, Койн подумала, что он сможет принять её до того, как у него появиться возможность убить меня. Непонятно, собирается ли Пит покончить с собой сейчас, чтобы избавить нас от необходимости убивать его, или только если Капитолий снова арестует его. В его состоянии, думаю, это случилось бы скорее раньше, чем позже. И, несомненно, упростило бы всё для остальных. Не нужно было бы стрелять в него. Решилась бы проблема с его одержимостью убийством.
Не знаю, может, все дело в ловушках или страхе или смерти Боггса, но я ощущаю себя на арене. Будто я никогда и не уходила оттуда. Снова я сражаюсь не только ради собственного выживания, но и ради Пита. Как бы ликовал, как бы наслаждался Сноу, если бы мне пришлось убить его! Если бы смерть Пита была на моей совести до конца моей жизни, сколько бы мне не оставалось.
— Дело не в тебе, — говорю я. — Мы на задании. И ты нужен для него. — Я смотрю на остальных в группе. — Как думаете, мы сможем найти здесь что-нибудь поесть?
Кроме аптечки и камер, у нас есть только униформа и оружие.
Половина из нас остается, чтобы охранять Пита и следить за трансляциями Сноу, пока другие ищут еду. Мессалла оказывается самым полезным, так как он жил в точно таком же соседнем здании и знает, где люди стали бы прятать еду. Знает, что есть хранилище, скрытое за зеркальной панелью в спальне, и как легко снять вентиляционную решетку в коридоре. Так что, хоть буфет на кухне и пуст, мы находим тридцать банок консервов и несколько коробок печенья.
Запасы внушают отвращение солдатам, выросшим в 13.
— Разве это не незаконно? — спрашивает Лиг 1.
— Наоборот, в Капитолии вас бы посчитали глупцами, если бы вы не запасались, — говорит Мессалла. — Даже перед Двадцатипятилетием Подавления люди начинали запасать дефицитные продукты.
— Пока другие лишали себя их, — говорит Лиг 1.
— Верно, — говорит Мессалла. — Здесь по-другому нельзя.
— Оно и к счастью, иначе у нас не было бы ужина, — говорит Гейл. — Разбирайте консервы.
Кое-кто в нашей компании, кажется, делает это с неохотой, но этот метод так же хорош, как и остальные. Я правда не в настроении делить всё на одиннадцать равных частей, учитывая возраст, вес и
