– Привет, Джордж.
– Привет, Мик. Бен здесь?
– Да. Он наверху. Он уже перекусил и хочет, чтобы вы поднялись к нему наверх, в казино.
– Мы сейчас туда отправляемся. Как ты смог пройти сюда с этой пушкой? Ты же знаешь: у Корнеро строгие правила насчет этого – никакого оружия.
– Правила придумывают для того, чтобы их нарушать. – Коэн добродушно усмехнулся. Он был подвижным и энергичным, этаким веселым бодрячком.
– А это, кстати, Нат Геллер, – сказал Рафт, указывая на меня. – Мой приятель из Чикаго.
– А-а, – сказал Коэн, глядя прищуренным глазом на меня, словно его только что осенило. – Геллер! Ну и встреча, черт возьми! Как поживает твой приятель Друри?
– Все так же дерется – одни против всех.
– Этот Друри тот еще коп, – ухмыльнулся Коэн. – Ненавидит парней Аль Капоне почти так же, как и меня. – Он встал и рукой отсалютовал нам. – Ждем вас наверху.
Он повернулся и зашагал от нас походкой петуха-забияки.
– Этот костюм, который на нем, стоит не меньше двухсот пятидесяти баксов, – сказал я с удивленной интонацией. – Он раньше никогда так не одевался.
– Он сейчас настоящий франт, – сказал Рафт. – Мики стал таким после того, как сошелся с Беном. Если Бен принимает душ один раз в день, то Мики – дважды в день. Если Бен подстригается раз в неделю, то Мики – два раза.
– Когда же эти ребята успевают заниматься своим делом?
– Дни здесь длинные, – сказал Рафт, подписывая чек, затем поднялся и взял под руку Джуди.
Вернувшись в казино, мы увидели Вирджинию Хилл в облегающем белом костюме. Кроме того, на ней была белая экстравагантная шляпа и белые перчатки, а также куча драгоценностей. Ее губы были ярко подкрашены красной помадой. Она сидела за одним из столов для игры в кости, неистово тряся в руках фишки, и с сатанинской улыбкой на лице приговаривала:
– А ну-ка, выпрыгивайте, семь очков!
Ей удалось выбросить «семерку», и она начала подпрыгивать и хлопать в ладоши, словно малое дитя.
Рядом с ней стояла Пегги Хоган и со сдержанным любопытством наблюдала за игрой. Она выглядела потрясающе – с копной своих темных волос, с огромными фиалковыми глазами, с вишневого цвета губами. У меня немного защемило в сердце, когда я ее увидел. На ней был так называемый «эйзенхауэровский жакет» – блузка кремового цвета с накладными плечиками, приталенная и собранная в поясе, а также темная юбка. На блузке были большие перламутровые пуговицы, и справа на груди – украшение в виде военной символики. Я никогда не видел ее в подобном одеянии.
Она держала в руках большой черный портфель – фирменный портфель госпожи Хилл, набитый, само собой разумеется, баксами. У нее был вид преданного, исполнительного секретаря, роль которого она исполняла. Ни Пег, ни ее босс не заметили нас, когда мы проходили вдоль толпы, направляясь к стойке бара.
Там нас поджидал «Багси» Сигел. Он сидел на одном из круглых стульев, с инфантильным видом наблюдая за игравшими, – худой, красивый мужчина с апатичными светло-голубыми глазами и темными, чуть поредевшими волосами. Он и Рафт были чем-то похожи. Можно сказать, что их объединял налет некоей дремлющей мужской сексуальности. Кроме того, они были почти одинаково одеты: на Сигеле также был белый смокинг, черный галстук и гвоздика в петлице. Только у Сигела гвоздика была розового цвета. Я прежде не встречал мужчин, чей гардероб украшала бы гвоздика, но я подумал про себя: на то он и Бен Сигел, чтобы позволить себе любой наряд – хоть тюльпан, вставленный в заднее место.
В одной руке у него был бокал с напитком, в другой – сигара, и он даже не заметил, как мы подошли. Коэн прикоснулся к его плечу и шепнул что-то на ухо. Сигел, чуть подскочив на стуле, отставил на стойку бокал, широко улыбнулся Рафту и обнял его одной рукой.
– Как поживаешь, дружище? – сказал он мягким баритоном. – Все в порядке?
– Рад видеть тебя, Бен. Ты совсем пропал в последнее время.
– Я сейчас по горло в работе, превращаем пустыню в райский оазис. Ты должен приехать и посмотреть, что мы уже сделали; тебе это понравится.
Как сказал мне Рубински, они заложили фундамент под «Фламинго» в декабре.
– А это Нат Геллер, – сказал Джордж, кивая в мою сторону.
Сигел обратил свою улыбку ко мне; она была неподражаемой – ослепительная, как январский снег, и теплая, как июльский день. Он пожал мне руку и сказал:
– Мне очень приятно, мистер Геллер, – говорю вам вполне откровенно.
– Мне тоже, мистер Сигел, – сказал я, чуть улыбнувшись.
Он похлопал меня по плечу, пыхнул сигарой и снова улыбнулся, как бы давая понять, что чувствует мою неловкость:
– Если не возражаешь, зови меня Беном, и я буду звать тебя Натом. Пойдет?
– Вполне, Бен.
Он прищурил глаза и сделал притворно-угрожающее лицо:
– Только не зови меня «Багси», иначе ты увидишь, каким я могу быть сумасшедшим. – Затем он миролюбиво засмеялся и направился к выходу. – Давай выйдем на палубу, Нат. Я хочу с тобой кое о чем поговорить.
– Хорошо, я только поприветствую одну свою подругу.
– Ты имеешь в виду мисс Хоган? Она никуда не денется. Она в компании Тэбби, а Тэб не покинет этот зал, пока я силой не вытащу ее отсюда за волосы.
«Тэбби», насколько я понял, он называл Вирджинию Хилл, которая, наверное, имела такое же огромное количество прозвищ, сколько и сумасбродных выходок, совершенных ею за всю жизнь.
– Мик, – сказал Сигел своему похожему на бабуина телохранителю, – передохни, выпей пива или чего- нибудь еще.
– Конечно, Бен.
Рафту не нужно было объяснять, что Сигел хочет поговорить со мной один на один, он сам отвернулся к стойке за новым бокалом содовой воды. Я надеялся, что Сигел хотел мирно поговорить со мной, и не более. Он знал, что я сотрудничал с Рэйгеном, и это могло сделать меня в его глазах врагом. Но я надеялся, что его приветливость не была маской, под которой скрывалось намерение вышвырнуть меня за борт. Три мили до берега, да еще со сломанной шеей...
Мы вышли на палубу и облокотились о поручни. Здесь царили полумрак и прохлада. Из динамиков по- прежнему неслась джазовая музыка. Несколько пар – на некотором отдалении от нас – также, перегнувшись через поручни, любовались ночным морем. Сигел улыбнулся в темноту; наши силуэты слабо высвечивались во мраке тусклым неоново-голубым светом, шедшим с палубной надстройки.
– Я слышал о тебе много хорошего, – сказал Сигел.
– Я удивлен, что ты вообще обо мне что-то слышал.
– Фред Рубински говорит, что ты один из лучших в этом бизнесе.
– Да, я, наверное, не самый последний из частных детективов. Но я не гений, иначе я был бы богатым.
– Не обязательно. Для того чтобы быть богатым, нужно или родиться им, или быть готовым ради этого убивать. Ты не похож на выходца из богатой семьи, и ты, как я полагаю, не любитель при первом же случае доставать свою пушку и палить из нее.
– А кто любит это?
– Ковбои, вроде Мики Коэна. Иногда полезно иметь рядом таких парней, если к тому же им еще можно доверять. Как бы то ни было, насколько мне известно, ты не любишь прибегать к крутым мерам, но, если такая необходимость возникает, ты можешь действовать жестко. Мне также известно, что ты не смотришь на людей свысока, и не считаешь зазорным выполнять работу для таких парней, как я.
– Это зависит от характера работы и от того, сколько мне платят.
Сигел снова широко улыбнулся. Это была улыбка, которая могла растопить душу самого строгого школьного учителя.
