Я обнял ее одной рукой и повел ее от стола, мимо толпы, в направлении бара, где Рафт, увидев нас, вскинул брови, но тут же сделал вид, что не обращает на нас внимания, и отвернулся в сторону.
– Иди со мной, – сказал я. – Не бойся.
– Нат, я... я не знаю, что сказать. Он... знает обо мне?
– Да.
– Ты имеешь в виду то, что я пытаюсь выяснить...
– Да, но не надо переживать. Каждые полчаса сюда приходят катера. Мы сядем с тобой на следующий.
Следующий катер пришел через пять минут, и мы сели в него, покинув «Люкс», обрамленный голубым неоновым светом, с лучом прожектора, продолжавшим медленно шарить по темной воде.
Обратная поездка была не такой комфортной, нас постоянно обдавало брызгами и из-за шума двигателя нам приходилось повышать голос, чтобы слышать друг друга.
– Я думаю – ты сумасшедший, – сказала Пег, – сумасшедший. Я не виню тебя за то, но как ты рискнул появиться здесь? Ты же подвергал мою жизнь опасности!
Я засмеялся:
– Девочка, сейчас уже все позади! Помолчи-ка лучше. Я кое о чем тебе расскажу.
Она гневно посмотрела на меня, но, вздохнув, умолкла и стала терпеливо слушать мой рассказ. Я передал ей мой разговор с Сигелом. Она была тоже ошеломлена.
– Ты веришь ему? – спросила она.
Я вздохнул. Но после минуты колебаний все же сказал «да».
Она, проглотив комок в горле, сказала:
– Я тоже.
– Почему?
У меня было достаточно оснований, чтобы верить Сигелу, а чем же руководствовалась она?
– Бен – хороший человек, Нат. Он прямой и откровенный. Он не мог этого сделать.
О! У нее, оказывается, были свои резоны! Она продолжала:
– Он честный человек.
– Ну, это уже чересчур.
– Нет, он действительно такой! Он напоминает мне...
– Не говори. Твоего дядю Джима.
– Да, он похож на него! Я провела много времени с ним в течение этой недели – в Вегасе, во «Фламинго». Он трудится как вол. Он действительно неплохой парень. Люди, с которыми он работает, любят его. Он так... всецело поглощен тем, к чему стремится. Он похож на... фантазера.
– Он похож на гангстера, Пег.
Катер накренился, и я поддержал ее, обняв. Она позволила мне сделать это, хотя, как мне показалось, без особого восторга.
– Да, я тоже нашел его обворожительным, – согласился я. – Он, может быть, даже в чем-то мне понравился. Однако его мир – это мир жестокости и насилия. Никогда не забывай об этом. Он убивает людей.
– Я не верю этому. Это все слухи.
– Я слышал о том – и это вовсе не слухи, – что он любит лично расправляться со своими противниками. Положение босса, как правило, обязывает ограничить свое участие в расправах. Он может задумывать, планировать, но никак не осуществлять их. У него должно быть железное алиби. Но Сигел несколько лет назад сам участвовал в убийстве одного приятеля, не смог преодолеть искушения, как я понимаю, и сам нажал курок, чтобы быть уверенным, что дело доведено до конца. В результате он едва избежал электрического стула.
– Не смеши меня.
– Его спасло лишь то, что один из свидетелей был застрелен, – парень, которому посчастливилось быть шурином Сигела. Кстати, вот тебе ответ, почему Сигел разведен. А затем выпал из окна отеля в Кони- Айленде и тот парень, который убирал свидетеля. Парень по имени Абе Релес. Возможно, ты читала об этом в газетах.
Она скрестила руки на груди и сидела, прищурив глаза не из-за водяной пыли, которая обдавала нас, а из-за упорного нежелания прислушаться к моим словам.
– Он совсем не похож на того человека, каким ты его представляешь. Кроме того, мне кажется, он сейчас занят совсем другими проблемами. Тебе следует самому посмотреть на этот курорт, который он возводит. Это будет что-то сказочное. Сама мысль о том, что ты являешься маленькой частицей всего этого, не может не волновать.
– Боже милосердный, ты приехала сюда затем, чтобы выяснить, не пытался ли этот парень пристрелить твоего дядю, а в результате оказалась президентом клуба его болельщиков. Что же он такого сделал для этого?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты спала с ним?
Она отпрянула, бросив на меня испепеляющий взгляд:
– Как ты можешь говорить об этом?
– Я собирался спросить, не заморочил ли он тебе голову?
Пытаясь перекричать шум двигателя, мы привлекли внимание остальных пассажиров; некоторые из них с любопытством поглядывали на нас. Я, изобразив на лице злодейскую улыбку, пристально посмотрел на них в ответ, и они отвели взгляды.
Она сжалась в комок:
– Ты ужасен. Он был истинным джентльменом.
– Ты начинаешь меня доставать.
– Я больше не скажу ни слова.
– Тебя надо вышвырнуть за борт этого чертова катера!
Она смерила меня презрительным взглядом:
– Почему же ты не делаешь этого?
– Тебя надо выбросить!
– Ты, я вижу, знаешь, как вернуть назад девушку, Геллер.
– Я не думал, что потерял ее.
– Ты ее не потерял, но делаешь все, чтобы это произошло.
Мы сидели какое-то время молча, слушая рев двигателя и удары волн о борт катера. И некоторые из пассажиров продолжали перешептываться, поглядывая на нас. Давно я не испытывал таких острых ощущений от поездки на катере – со времени, когда мы в ходе войны с японцами высаживались на Соломоновых островах.
Потом я сказал:
– Дело обстоит так, что мы с тобой оба верим в то, что Сигел не является тем человеком, который заплатил парням, стрелявшим из грузовика по машине твоего дяди.
Она кивнула.
– Да, мне это подсказывает моя женская интуиция, – сказала она насмешливо. – А тебе – нюх сыщика?
Я не обратил внимания на ее тон и ответил:
– Это больше, чем нюх. Сигел довольно логично разъяснил, почему он заинтересован в том, чтобы Рэйген был жив. Я исхожу из логического умозаключения, что Сигел – не тот парень, кто нанял убийц.
Она кивнула:
– Значит, это Гузик.
– Да, скорее всего, именно он. Этот маленький толстяк все время морочил мне мозги. Вошел в контакт со мной – личным телохранителем Джима – и клялся мне, что Синдикат не причастен к покушению. Гузик подкупил даже одного из моих людей, но, зная меня достаточно хорошо – то, что я выбью правду из этого парня, – они контактировали с ним лишь по телефону и перевели ему деньги прямо в банк. Кроме того, он не стал использовать в качестве наемных убийц своих людей, а нанял пару букмекеров с Вест-Сайда, чтобы
