Юноша отпил еще пива. Значит ли это, подумал он, что потом она позволит ему показать свое умение на практике?
– Ладно, пойдем ограбим твой магазинчик, – сказал он грубым голосом. – Спорим, я стырю больше «сидюков», чем ты?
– Вот это другой разговор. – Девушка кивнула. – Хочешь, я пока поведу?
– Еще чего! – откликнулся юноша. – Я в порядке.
И, открыв еще по банке пива, они сели в машину и выехали со стоянки.
Глава 7
Дела на площадке подвигались медленнее, чем рассчитывал Ленни, и он начинал бояться, что скоро естественное освещение не позволит снимать дальше. И все же он не сдавался, торопясь успеть сделать сегодня все, что можно.
Правда, Ленни обещал Лаки, что приедет на прием пораньше, но теперь ему было ясно, что они с Мэри Лу прибудут туда одними из последних.
Ну, ничего, подумал он. Еще два-три крупных плана, и они смогут закончить работу на этой площадке. Его съемочная группа работала слаженно, и Ленни надеялся успеть. Еще одной крупной удачей он считал и то, что в главной роли у него снимается именно Мэри Лу. Большинство знаменитостей вели себя на площадке как настоящие стервы, пререкались из-за любого пустяка и жаловались на каждую мелочь. Мэри никогда себе этого не позволяла, разве только вопрос был действительно принципиальным. Да, она была хороша собой, знаменита, талантлива, но при всем при этом она обладала хорошим характером, и вся съемочная группа буквально боготворила ее.
Что касалось Бадди, то он, похоже, был влюблен в Мэри Лу по-настоящему, и Ленни было очень любопытно наблюдать за его маневрами вокруг актрисы. Бадди был известным ловеласом, у которого всегда был наготове пустующий трейлер, куда он без стеснения приглашал приглянувшихся ему женщин. С Мэри Лу он, однако, вел себя на удивление робко и застенчиво, что в сочетании с его обычно яркой одеждой и походочкой а-ля Фредди Мерфи производило весьма комическое впечатление.
– Эй, она ведь замужем, – негромко сказал Ленни, перехватив исполненный вожделения взгляд Бадди.
– Я знаю, – буркнул тот, продолжая переустанавливать софиты для последней сцены. – Не понимаю только, почему это должно меня останавливать…
– Но-но, она не просто замужем – она замужем за моим шурином.
– Счастливчик он, твой шурин, – заметил Бадди с самым сокрушенным видом.
– Не стану спорить, – согласился Ленни. – Членам нашей семьи вообще очень везет в этом смысле. Взять хотя бы мою жену… Впрочем, что тут говорить! Ты и сам ее видел.
– Видел, – кивнул Бадди. – И вполне с тобой согласен, только… Скажи мне одну вещь, Ленни, только честно… Неужели тебе никогда не бывает с ней трудно?
– Трудно? С Лаки? Что ты имеешь в виду?
– Ну, понимаешь… Она у тебя заправляет студией и сама принимает все важные решения.
Твоя Лаки имеет в Голливуде очень большой вес, и…
– Ах, вот ты о чем! – Ленни рассмеялся. – Ты считаешь, что это меня как-то задевает?
– Ну, я не это хотел сказать…
– Да ладно, Бад, я прекрасно тебя понял. Нет, мое самолюбие нисколько не страдает, хотя я прекрасно понимаю, что сам бы я с этим делом не справился.
– С чем? С руководством собственной студией?
– Нет, с тем вниманием, которое постоянно уделяют Лаки газеты, актеры и все ее окружение.
– Позволь тебе не поверить, Ленни. Это…
– Я серьезно! – перебил его Ленни. – Я-то знаю, что это такое. Когда я был актером, я тоже был вроде как знаменит, и, должен сказать честно, выносить это не очень легко. Женщины травили меня, как зайца, и я постоянно обнаруживал в карманах записки с телефонными номерами или получал по почте фотографии обнаженных красоток, которые были не прочь со мной переспать. Некоторые доходили до того, что пытались ворваться ко мне в номер… Нет, уж лучше никакого внимания, чем такое, а ведь я все-таки мужчина. Будь я женщиной, мне было бы труднее.
– А мне кажется, что ты преувеличиваешь трудности и опасности, которыми чревата популярность, – заявил Бадди и многозначительно подмигнул.
– Думай как хочешь, – пожал плечами Ленни. – А сейчас я буду тебе очень благодарен, если ты перестанешь пялиться на Мэри Лу и займешься своим прямым делом. По-моему, нужно еще немного развернуть пятый и восьмой софиты.
Джино Сантанджело посмотрел на себя в зеркало и, поправив «бабочку», вздохнул. Он был вполне одет и готов к выходу, но его это не удивляло: когда тебе восемьдесят семь, на то, чтобы привести себя в порядок, нужно совсем мало времени. Не понимал он другого – когда же, черт побери, он успел так состариться?
В глубине души Джино по-прежнему считал себя сорокалетним, и большую часть времени он именно так себя и чувствовал. Как и в прежние годы, он был бодр и готов к действиям и, лишь глядя на себя в зеркало, замечал седые волосы и вспоминал о своем более чем солидном возрасте и о тех мелких неприятностях, на которые обычно не обращал внимания. Боль в суставах в сырые, холодные вечера, необходимость вставать в туалет по десять раз за ночь, легкая дрожь в руках и коленях, ощущавшаяся каждый раз после сколько- нибудь значительных физических усилий, – от всего этого Джино обычно отмахивался, считая временным недомоганием, и, лишь вспоминая о своих годах, он с горечью сознавал, что это уже не случайность, а система. Что ж, стареть было, конечно, очень неприятно, однако альтернатива была еще хуже, и Джино легко утешался тем, что вспоминал известную поговорку, которую переиначил на свой лад: «Если ты встал
