парень, который с ним работал, и лавочка эта закрылась.
– Таким образом отпала необходимость в охране этого дома при дороге.
– Совершенно верно, – сказал Диксон. – А так как здесь ни разу не проводилось облав и арестов, то о каком следе может идти речь?
– Кто-то должен был попытаться пойти по этому следу, – сказал я. Ветер ответил мне вздохом, зашелестел кронами деревьев. – Кто-то должен попытаться сейчас заняться этим...
Через несколько минут мы въезжали в имение Линдберга. Когда мы огибали гараж с командным пунктом, Диксон сказал:
– Черт возьми, посмотрите, кто там стоит! Он указал на троих мужчин, нетерпеливо прохаживающихся взад и вперед перед гаражом. Один из них был явно старше других по возрасту и положению, хотя выглядел не особенно привлекательно: невысокий, с круглой лысиной, он был в помятом коричневом пальто и соломенной шляпе, которой в тот момент похлопывал себя по бедру. Белоусый, с грубоватым лицом, он курил трубку из початка кукурузы и походил на воспитанного фермера, хотя в нем было не так много и от воспитанного человека, и от фермера. Его партнеры были повыше и помоложе его; и одеты они были получше, хотя и ненамного: они походили на копов в штатском из захолустья.
Диксон остановил машину на зацементированной стоянке возле других автомобилей, заглушил мотор, но руки с руля не убрал. На лице его застыло непроницаемо-задумчивое выражение.
– Старый Лис собственной персоной, – сказал он.
– Старый Лис?
– Эллис Паркер. Не говорите мне, что вы никогда не слышали о нем.
Разумеется, я слышал о нем. Этот толстый, лысый, помятый человек был не кем иным, как Эллисом Паркером, известным также как Старый Лис. Корнфилдский Шерлок и всемирно знаменитый сыщик из маленького городка, Паркер работал начальником сыскного бюро одного из графств Нью-Джерси – я не помню какого, – но был известен как один из лучших следователей страны, и часто его направляли расследовать дела в города Восточного побережья, во много раз превосходящие по размерам его родной крошечный городок Маунт Холли.
Я читал о многих его делах; о нем писали в газетах и журналах, вышло даже несколько книг, рассказывающих о его подвигах. О том, как в Форт-Диксе он нашел убийцу солдата. Им оказался приятель этого солдата, тоже солдат (один из более чем ста подозреваемых), у которого было превосходное алиби. О том, как он доказал, что промокший труп подвергся обработке на кожевенном заводе, чтобы медицинский эксперт ошибся, устанавливая время смерти. Или о том, как он выследил совершившего убийство мулата, любившего сладости, предупредив все рестораны в своем и соседних графствах, чтобы они сообщали, если появится «цветной парень, неравнодушный к сладкому».
– Я считаю, вполне естественно, что он появился здесь, – сказал я. – Для этого дела нужен именно такой человек.
– Держу пари, что Шварцкопф не согласится с вами, – угрюмо проговорил Диксон, потом восхищенно закачал головой. – Больше двух лет назад я отвез в графство Берлингтон заявление о приеме на работу, но желающих слишком много.
– Вы уже встречались с этим стариком?
– Разумеется. Берлингтон – это соседнее графство.
– Вот оно что. Ну, тогда познакомьте меня с ним, Уиллис.
Через несколько мгновений мы подошли к Паркеру, который кивнул Уиллису.
– Констебль Диксон, – сказал Паркер. Мне показалось, он с трудом заставил себя улыбнуться, когда протянул руку, которую Уиллис пожал. – Черт возьми, как ты поживаешь, сынок? – Голос его был грубым, как и его внешность; лицо его было покрыто белой щетиной, голубые глаза выглядели сонными и отнюдь не проницательными; галстук на нем был испачкан пищей, и его узел болтался на несколько дюймов ниже воротника рубашки. Шерлок Холмс, изображающий своего недалекого Ватсона.
– Отлично, шеф Паркер. Это Нейт Геллер.
Что-то ожило в его глазах.
– Парень из Чикаго. Теоретик. Сторонник версии с участием Капоне.
Я улыбнулся и пожал руку, которую он подал мне.
– Раньше меня никто еще не обзывал теоретиком, шеф. Где вы услышали мое имя?
Он боком подошел ко мне ближе; от него несло табаком – худшим из Табаков. Он по-отцовски положил руку мне на плечо.
– У меня есть друзья в лагере этого болвана Шварцкопфа.
– Да ну?
– Я слышал, ты не испугался дать отпор этому мерзавцу Уэлчу.
– Ну, было такое.
– И еще ты предложил ему поцеловать свою задницу.
– Смысл моих слов был именно таким.
Он искренне рассмеялся – по-видимому, ему по душе был тонкий юмор – и хлопнул меня по спине.
– Позволь мне представить тебя моим помощникам.
Он представил нас друг другу. Я забыл их имена.
– Возможно, в ближайшее время констебль Диксон начнет работать у меня, – сказал Паркер, отпустив наконец мое плечо.
Диксон засветился, как электрическая лампочка.
– Я бы с радостью, сэр.
– Ты часом не имеешь никакого влияния на полковника, а, сынок?
– На Шварцкопфа? – спросил Диксон.
– О черт, нет! Зачем мне это ничтожество? На Линдберга! Мы уже целых два часа ждем, чтобы он нас принял. Шварцкопф, черт бы его побрал, только зубы нам заговаривает.
Я поднял руку.
– Позвольте мне попытаться что-нибудь сделать для вас?
Грубоватое лицо Паркера расплылось в улыбке.
– Это чертовски любезно с твоей стороны, сынок.
Я вошел в дом, прошел через комнату для слуг и кухню, где мимоходом заметил Бетти Гау, Элси и Оливера Уэитли, а также Уэлча и нескольких ближайших помощников Шварцкопфа, которые, развалившись, сидели за столом и поглощали кофе с бутербродами. Гостиная была пустой, если не считать Вэхгуша, который, как обычно, залаял на меня, и я зарычал на него в ответ. Роснера тоже нигде не было, на его стуле, недалеко от кабинета Линдберга, лежала лишь свернутая вчерашняя программа скачек.
Я постучался в дверь кабинета:
– Это Геллер, Слим.
– Входите, Нейт, – сказал Линдберг, и я вошел.
– Я слышал, вчера ночью вы остались в Принстоне, – сказал он, подняв глаза от корреспонденции, которую просматривал, – той, что полицейские отобрали из сотен поступивших сегодня писем.
– Да, я смог вселиться в этот номер на день раньше.
Он с отсутствующим видом кивнул, и мне показалось, что он меня не расслышал.
– Генри сегодня утром поехал в город, в свой офис. Он сказал, что, по его мнению, эти спириты, вероятно, шарлатаны.
– Да, возможно, – сказал я. – Где Роснер?
– Он в Нью-Йорке. Проверяет одну из версий, связанную с преступным миром.
Прямо как в детской игре – полицейские и воры, когда вор играет полицейского.
– Слим, во дворе стоит человек, которому вам следует уделить несколько минут.
– Кто это?
– Эллис Паркер.
Линдберг равнодушно кивнул. С таким же успехом я мог сказать, что его ждет Санта Клаус или Джон Смит.
– Вы наверняка слышали о нем, – сказал я.
– Конечно. Он очень знаменит, – он замолчал и вздохнул. – Если вы полагаете, что я должен с ним
