— Ничего–ничего, скоро ты у меня про свою деревенскую застенчивость напрочь забудешь! – стараясь перекричать телевизионную какофонию звуков, махнула в ее сторону Жанна. — Вот завтра поедем с тобой по магазинам, приодену тебя, как модель, сразу себя по–другому почувствуешь!
— Так завтра, вы говорили, на дачу…
— Ах, да… Ну, ничего, найдем время! Я думаю, на тебя одежду подбирать – одно удовольствие! Ты такая худенькая, и сложена просто идеально…
Ася смотрела на Жанну и не верила глазам своим. Она будто знакомилась с ней заново – Жанна была другой, совершенно другой. Она даже не столь удивилась тому обстоятельству, как быстро перешло место ее дочери на предстоящих Жанниных шопингах к этой скромной молодой мамаше, сколь удивилась разительной в подруге перемене. Жанна говорила другим голосом, обладала другими жестами, другим выражением лица и мимикой – все, все было другое. Даже глаза ее сверкали как–то по–особенному, совсем другим светом, что ли… Новым каким–то… Словно прежняя Жанна умерла, а эта родилась заново, и ее, Асю, вовсе и не знает теперь, и проблем ее тоже не знает. И смотрела она в ее сторону тоже по– другому. Ну, вроде, пришла и пришла, и сиди теперь вот так, в уголке дивана, и наблюдай наше новое семейное счастье…
— Девочки, вы чего тут, с ума сходите? Почему так телевизор орет? – заглянул в гостиную улыбчивый и довольный Левушка. – У нас с Артемом, между прочим, важный разговор, а вы нас отвлекаете…
— А почему это важные разговоры проходят без нашего участия, а? – игриво спросила у него Жанна и так же игриво подмигнула засмущавшейся Лене, по–прежнему тихонько и безуспешно пытающейся отнять у Максимки пульт. – Ну–ка, мальчики, выкладывайте, чего вы там придумали…
— Ну, что придумали… — вздохнул довольно Левушка и посмотрел долгим взглядом на присевшего рядом с Леной Артема. – То и придумали! В общем, квартиру я вам, ребята, за счет фирмы куплю. Мне свои люди ой как нужны! Артем, я думаю, ее с годами отработает… Вы же сейчас где–то угол снимаете, да?
— Ага… В жуткой коммуналке живем, с мышами и тараканами в дружбе, — весело закивал головой Артем и так нежно и преданно посмотрел в довольные Левушкины глаза, что Асе даже неловко за него стало, будто сама она никогда раньше в эти глаза точно так же и не смотрела. Но одно дело – сама. Сама–то себя со стороны не видишь. А тут все как на ладони…
— Ничего себе! Такие дети – и с мышами! И с тараканами! – возмутилась совершенно искренне Жанночка, сажая к себе на колени Дашеньку и обнимая ее ласково. – Какая сплошная жизненная несправедливость… Да, милая? Ты ведь не хочешь жить вместе с мышками, правда?
— Я думаю, трехкомнатная в новом доме в самый раз для вас будет, а? — деловито нахмурил брови Левушка. — Тут в пяти минутах ходьбы от нас как раз дом сдают, и квартиры там свободные есть, я узнавал… Дом–то дорогой, поэтому желающих туда въехать не так и много. А что? Уж брать, так первичное жилье, правда, Артем? На фига нам еще одни чьи–то тараканы?
— Ага… — счастливо мотнул головой обалдевший от таких разговоров Артем и слегка, Ася видела, подопнул коленкой жену – чего молчишь, мол, дура…
— Ой, я даже не знаю… — словно следуя его команде, вздрогнула и подняла на Левушку испуганные глаза Лена. – Наверное, нам не нужно, что вы… Наверное, это дорого… Нам же не рассчитаться никогда…
Лицо Артема вмиг из счастливо–обалдевшего превратилось в испуганно–обиженное, и весь он будто напрягся корпусом, и перевел испуганный и осторожно–виноватый взгляд с молодой жены на своего шефа, и успокоился тут же, увидев его снисходительную добрейшую улыбку.
— Леночка, а кто тебе сказал, что за это надо рассчитываться? – хохотнул Левушка довольно. – Я же говорю – за счет фирмы! А потом разберемся, что да как. Мне для своих людей ничего не жалко! Я думаю, твой муж парень не глупый, а? Отслужит, отработает… Да и Жанночка, я смотрю, с тобой подружилась…
— Ой, да наша Леночка — прелесть! – вставила свое слово и Жанночка. – Этого просто не видно пока. Вот погодите, я ее приодену, к стилисту да косметологу отведу — и не узнаете! Засияет, как бриллиант! Я даже знаю, как мы тебе волосы подстрижем… Ты ведь моему вкусу доверишься, да, дорогая?
— Ой, я не знаю… Да мне и детей не с кем оставить…
— Господи, нашла проблему! – весело махнула рукой Жанна, вставая с дивана и отпуская осторожно с колен Дашеньку. – Пойдемте лучше чай пить! А то у нас гости, а мы тут сидим, семейные проблемы свои решаем… Леночка, помоги мне!
«Вот так вот…» — усмехнулась про себя горько Ася. – « Уже я и гостьей стала. Понизили, значит, в должности… А может, и вообще вычеркнули из своей жизни, а? Скорее всего, что так и есть. Похоже, и в самом деле вычеркнули…»
Выпив свою честную, положенную ей по гостевому статусу чашку чая, Ася засобиралась домой. Ее никто и не удерживал. Жанна попрощалась с ней вежливо и даже чмокнула весело в щечку, и уговорила сидящую у нее на руках Дашеньку «помахать тете ручкой», и умилилась чуть не до слез от трогательного процесса этого «махания». И быстро закрыла за ней дверь…
Ася решила пройтись до дома пешком. На душе у нее было странно – она и сама не могла понять, как. Так, например, бывает после просмотра хорошего и трогательного фильма–мелодрамы, когда вроде и знаешь, что так вообще–то не должно быть в обычной жизни, и в то же время чувство в душе остается, что все это когда–то уже происходило, именно так и именно с тобой… Или просто хочется, чтоб оно так с тобой происходило. И еще – все время, как будто заданным заранее барабанным ритмом, звучал в голове Пашкин голос, одной и тоже фразой звучал: « Нельзя. Быть. Витамином! Нельзя. Быть. Витамином!» Она и сама не заметила, что и шаг свой подстроила к этому ритму, и двигалась под него, как солдат – раз, два, три! Нельзя! Быть! Витамином! Нельзя! Быть! Витамином!
Что ж, может, и правда. Может, и нельзя. А что тогда можно? Смотреть, как твой собственный сын остается ни с чем, а его удобное место занимает кто–то другой? Как бледная скромная мышка Леночка из коммуналки с тараканами превращается в элегантную леди, глубоко наплевав при этом на всякие там в нее Жанночкины переселения? Эх, дети, дети…Чего вы натворили, и сами не понимаете…
И в тоже время Ася чувствовала, как перевернулось что–то в ее душе. Как будто местечко там образовалось свободное. Вот только знать бы, для чего… Может, для этих красивых сентябрьских теплых сумерек? Может, для этих шуршащих о чем–то интимно под ногами листьев? Может, для легкого запаха их земной и такой вкусной осенней прелости? Какие забытые запахи и звуки… Будто пришедшие из той еще жизни, когда они с Павликом по этому же самому пути возвращались от своих друзей к себе домой, и шли себе потихоньку, и вдыхали эти необыкновенные запахи, и слушали звуки то осени, то зимы, то весны… Подумалось ей вдруг – интересно, а как бы муж ее Павлик отнесся к этому сыновнему протесту? Скорее всего, нормально бы отнесся… Да и протеста бы никакого не было, наверное. Он как–то всегда сына чувствовал и брал на себя всю за него ответственность. А Ася только возмущалась слегка да пофыркивала. И всегда рукой махала – делайте, мол, что хотите…Вот так же махнула она рукой и тогда, когда Павлик отвел сына в музыкальную школу, хотя она категорически настаивала на дзю–до и шахматном кружке. Хотела, чтоб парень рос умным и сильным. А они вцепились руками и ногами в эту музыкальную школу, и что? Что из этого вышло–то? Песенки какие–то, стишата с музычкой…
— Ася! – вдруг услышала она за спиной свое имя обернулась удивленно. На бульварной скамейке, осыпанной сухими желтыми листьями, сидела Татьяна и улыбалась ей грустно и приветливо – Здравствуйте, Ася… Ничего, что я вас окликнула? Вы так сильно задумались…
— Ой, здравствуйте! – подходя к ней поближе и тоже приветливо улыбаясь, проговорила Ася. – Вот, из гостей пешком иду, прогуляться решила. Дома совсем не сидится, знаете ли…
— И мне! И мне не сидится! Тоже вышла воздуху немного вдохнуть. Да вы садитесь! Вы ведь не торопитесь, я поняла?
— Нет… — помотала головой Ася и уселась рядом на скамейку, отряхнув с нее листья. И тут же спросила торопливо и деловито: — Татьяна, а Рита вам звонила? Где они, что с ними?
— Звонила…. Все хорошо, говорит. Комнату они где–то на окраине снимают…
— А адрес? Адреса она вам не сказала?
— Нет. Не сказала. Я спрашивала, она отмолчалась.
— Да? Плохо. А мне Пашка так и не позвонил… — вздохнула горестно Ася.
— Ну, что делать? – виновато произнесла Татьяна и тоже вздохнула. – Решили наши дети
