Чейз-парк. И целиком сосредоточилась на лошади – Джеймс распознал этот решительный взгляд, которому часто был свидетелем на скачках. Но к чему сейчас такая напряженность?
Джесси разрумянилась, непокорные пряди выбились из-под кокетливой шляпки, длинное перо ласкало щеку.
Джеймс показал влево, где за невысокой белой изгородью красовалась маленькая кленовая рощица:
– Там, за деревьями, есть небольшой луг.
Они легко взяли препятствие, и Джесси поехала вслед за Джеймсом по узкой тропинке, которая неожиданно кончилась крошечной круглой лужайкой, утопающей в ярких розовых и красных розах, фиолетовых колокольчиках, белой кашке и желтых лесных фиалках. Джеймс обошел лужайку, отыскал камень, поросший мхом, достаточно плоский и большой для двух человек, поклонился Джесси и торжественно объяснил:
– Не хочу мять цветы. Мох – дело другое.
Они расстелили скатерть и разложили угощение Баджера. Джеймс открыл шампанское, разлил по бокалам и, смеясь, бросился подбирать губами драгоценную жидкость, которая переливалась через край.
– Возьми, Джесси.
Они весело чокнулись.
– Почему ты так внезапно захотела шампанского?
– Подумала, что, если выпью всю бутылку, ты сможешь побыстрее с этим покончить.
– С чем именно?
– Не будь глупым.
Она несколькими глотками прикончила шампанское и протянула ему бокал.
– О, ты хочешь забыться. И когда потеряешь сознание, я стану проделывать с тобой всякие омерзительные вещи, и дело будет сделано, а тебе больше не придется ни о чем беспокоиться.
– Совершенно верно, хотя я не стала бы описывать предстоящее столь откровенно.
– Я – мужчина и поэтому бываю груб. Все же почему тебя так беспокоит мысль, что придется спать со мной? Ты знаешь меня всю жизнь. Тебе известны все мои дурные привычки, по крайней мере большая их часть. Ты еще не слыхала, храплю я или нет.
Джесси не могла поднять на него глаз и старательно изучала кустик наперстянки, росший около ее ботинка. Она допила шампанское, и Джеймс немедленно налил снова, когда жена, не глядя на него, протянула пустой бокал.
– А, наперстянка, очень мило, – заметил Джеймс, наблюдая, как она расправляется с искристым вином и в который раз отдает ему пустой бокал.
– Да, – подтвердила Джесси, думая, что на самом деле наперстянка выглядит очень странно, поскольку почему-то все время расплывается перед глазами.
Джеймсу показалось, что его собственное волнение вполне уместно. Ему и так приходится нелегко. Он прекрасно сознавал, сколько возникнет проблем после свадьбы. Дело в том, что он всегда считал Джесси кем-то вроде младшей сестры, соплячки, которая раздражала его и вечно доводила так, что руки чесались хорошенько ее отшлепать. И вот теперь она его жена и, очевидно, так же норовиста и упряма, как Соубер Джон во время грозы. Интересно, видит ли она в нем старшего брата? Того, с кем вечно приходится соперничать? Но в эту минуту он просто не мог представить, каким образом собирается овладеть ею. Невозможно! Немыслимо! Овладеть Джесси – соплячкой Джесси! С ума сойти можно! Правда... всю последнюю неделю он смотрел на вещи немного по-другому.
Джеймс глубоко вдохнул, сотворил короткую молитву и сказал:
– Джесси, мы так давно знакомы! Признаю, что знаю старую Джесси гораздо лучше новой, но никогда, никогда я не считал тебя трусихой. Что случилось?
– Ты просто не предполагал, что я стану замужней женщиной. Мы с тобой поженились, Джеймс, лишь потому...
Она осеклась и пожала плечами.
– Ни к чему перебирать всю цепь утомительных событий. Они одинаково мучительны для нас обоих. Ты действительно хочешь покрыть меня, Джеймс?
Глава 18
– Покрыть?
Глаза Джеймса едва не выкатились из орбит, стоило ему представить, как она, обнаженная, нагнувшись, поглядывает через плечо на приближающегося мужа. Вот он становится над ней, прикасается...
Джеймс встряхнул головой. Слишком долго он обходился без женщин. Произнеси любая из них подобные слова, точно такие же видения промелькнули бы в мозгу.
– Возможно, – выговорил он наконец, сделав глоток шампанского. – Но не сейчас.
Джесси права. Неплохая идея и, похоже, единственный способ пройти через это.
– Я не Алисия. Прости, но мне пришлось расспросить о ней Дачесс. Она сказала, что Алисия была прекрасна – маленькая, светловолосая и синеглазая. Ты любил ее, но я ничуть не похожа на твою первую жену, и поэтому ты ко мне равнодушен. Не представляю, что с нами будет.
– Мы все выдержим и переживем, – пообещал Джеймс, снова наклоняя бутылку над бокалом жены.
Но на дне ничего не осталось, а хмель его ничуть не берет. Дьявол! Хоть бы она опьянела!
– Баджеру следовало бы знать, что жених и невеста больше нуждаются в спиртном, чем обычные люди. Он должен был положить еще одну бутылку.
Джесси порылась в корзинке.
– Он так и сделал! – воскликнула она, вынимая обернутую салфеткой бутылку.
Джеймс произнес благодарственную молитву за здоровье старшего повара Чейз-парка.
– Превосходный человек этот Баджер, не правда ли? Давай напьемся здесь, на этом прелестном лугу. День теплый. И когда ты окончательно потеряешь голову и ничего не будешь соображать, я подниму амазонку, расстегну бриджи и возьму твою девственность. Со всем будет покончено, и мы отправимся в Кендлторп и выспимся. Завтра все будет забыто, и мы со спокойной совестью вычистим стойла. Вероятно, тогда нам удастся настолько освоиться друг с другом, что мы станем насвистывать что-нибудь повеселее или даже споем куплеты Дачесс. Что ты на это скажешь, Джесси?
Джесси ничего не ответила. Он надеялся, что она улыбнется, уголки губ хотя бы чуть приподнимутся, но Джесси оставалась серьезной как никогда. И вообще, она была занята – пыталась вытащить пробку из бутылки. Ничего не получалось. Тогда Джесси пустила в ход зубы. Джеймс откинулся на спину. Солнце ласково светило, аромат цветов наполнял воздух. Взглянув на жену, он рассмеялся. Перед ним была прежняя Джесси-соплячка, вечно жующая соломинку, облизывающая засахаренный миндаль с пальцев и зубами открывающая шампанское. Услышав хлопок, он молча поднял бокал и протянул ей.
Джесси начала хохотать после четвертого бокала. Слава милосердному Господу!
Она взмахнула рукой, чтобы отогнать пчелу, и Джеймс предупредил:
– Осторожнее, Джесси, ты едва не разлила наше драгоценное шампанское.
Джесси рывком сунула бутылку между ног.
– Теперь с ней ничего не сделается.
В эту минуту Джеймс понял, что нужно действовать быстро, прежде чем он сам напьется до того, что будет способен лишь рыгать.
– Ты чувствуешь себя настолько поглупевшей, чтобы лечь и позволить мне целовать тебя?
Джесси немного подумала. Сейчас вид у нее был встревоженный, взволнованный и куда более испуганный, чем у грешника в комнате, полной священников.
– Да, – решила она, – давай целоваться.
– Поставь бутылку сюда. Вот так. Ну а теперь успокойся, Джесси, все будет хорошо.
– Еще немного шампанского, Джеймс, – ответила она и, налив вина, выпила залпом и наконец улыбнулась.
