черепаха Тортилла, и поет дурным голосом: «Я сама была такою триста лет тому назад»… Помнишь?
– Помню, конечно! – весело рассмеялась Кира. – А у вас ничего получается, очень похоже даже…
– Ну так! Мы тоже талантами не обижены! Надо – и споем, и спляшем! А что делать – работа у нас такая…
Сергей Петрович замолчал, смотрел на нее, грустно улыбаясь. Лодка резво бежала по глади озера, все дальше отдаляясь от берега, скрипели весла в уключинах, солнечные сполохи дрожали в обеспокоенной движением воде. Хорошо… Тихо так и на душе спокойно… И не хочется никаких серьезных разговоров затевать…
– Вон, смотри! Видишь? Там их много, кувшинок этих! Сейчас заплывем…
В последний раз сильно поддав веслами, Сергей Петрович аккуратно закинул их в лодку, и она сама влетела на желто-зеленый ковер и остановилась, чуть покачиваясь. И впрямь красиво. Желтые водяные лилии колыхались в волнах, лежа на толстых зеленых, смыкающихся между собой листьях. Казалось, можно встать на них и пойти, как по островку. Кира протянула руку, дотронулась до ближайшего к ней цветка – на ощупь он был тугим, и прохладным, и нежным, как ребячья щечка.
– Ой… И правда как в сказке…
– Ну! А я что говорил! Нравится?
– Ага…
– Да. И мне нравится. А теперь давай, любуясь на эту красоту, и поговорим с тобой откровенно, девушка Кира…
– Ну что ж, давайте поговорим… Я готова…
Кира села прямо, уперла локти в колени, сцепила пальцы в замок. И глянула со всей решительностью адвокату Линькову в глаза.
– Готова, говоришь? Ну, тогда я буду совсем с тобой откровенен, Кира. Ты мне скажи: ты замуж за моего сына хочешь?
– Хм… Вопрос вы задали интересный, конечно… Вообще-то он мне предложения такого еще не делал…
– Так и не сделает, не надейся. По крайней мере, пока не сделает. Боится потому что. Все мужики поначалу этого боятся, милая Кира. Некоторых вообще силком приходится под венец вести. Это нормально в принципе…
– А чего вы тогда меня об этом спрашиваете? Или хотите, чтоб и я тоже – силой?
– Да бог с тобой, Кира! Ничего я такого не хочу. Пусть все идет своим чередом. Но все равно знай – мы с Мариной именно тебя выбрали себе в невестки. У нас в отношении тебя свой расчет имеется…
– Какой расчет?
– Да обыкновенный, родительский! Во-первых, ты девушка умная. Во-вторых, спокойная и уравновешенная. Без фанаберий всяких там бабских. И без страстей особенных. Ты хорошей женой Кириллу будешь… Как там Сократ барону Мюнхгаузену сказал? Попадется хорошая жена – счастливым станешь? А попадется плохая – всего лишь в философа превратишься? Нет, не хочу я для сына грустной философской судьбы… Да и не потянет он на философа – ума не хватит. Он, конечно, хитрый и хваткий парень, но балбес и лентяй страшный. Труд упорный ему был тошен – так, кажется, классик сказал? Ну вот… А вместе вы друг друга прекрасно уравновесите. Ну что, не сбил я тебя с толку своим цинизмом?
– Да нет, не сбили… – медленно проговорила Кира, глядя поверх его головы. – Просто… странно все это…
– Что странно, Кира?
– Ну… Вы вот сейчас все одно к одному так хорошо пристроили, а про любовь и не вспомнили даже, и не спросили… А может, он и не любит меня вовсе… И я тоже… Не знаю…
– Любовь, говоришь? Хм… «Потом с тобой про любовь споем, Лизавета… – голосом старшины Васкова из фильма «А зори здесь тихие…» насмешливо проговорил Сергей Петрович, старательно напирая на букву «о». – Вот разобьем всех фашистов и споем…»
– Ну зачем вы так?
– А как? Я что, обидел тебя, да? Извини… А только знай: лишнее это звено в хорошем браке – любовь… Мужчина и женщина, живя вместе, просто должны получать удовольствие друг от друга, в чистом виде удовольствие, без страстей всяких. От физики, от химии, от интеллекта, от красоты, в конце концов… А любовь – это лишнее. Страсти еще ни один брак до добра не довели. Ты поверь мне, я знаю. Через меня много бракоразводных дел прошло.
– Господи, как страшно вы это все говорите…
– Да отчего ж страшно-то? – весело рассмеялся вдруг Линьков. – Смешная какая – страшно ей… Знаешь, как мы с Мариной боялись, что Кирюха какую-нибудь лахудру романтическую в дом приведет?
– А я, выходит, не лахудрой оказалась?
– Ты – нет. Ты не лахудра, слава богу. Ты именно то, что нам надо. И предложение Кирюха тебе обязательно сделает. Я так думаю, к зиме где-то разродится. Сейчас я давить на него не буду, конечно… Зачем унижать мужское достоинство, правда? Он сам должен, сам. Или пусть думает, что сам… Тут от тебя многое зависеть будет. Ты уж постарайся, Кирочка. Подсуетись как-то. Ты девушка разумная, у тебя все получится, я знаю. Не обижаешься, что я так с тобой предельно откровенен? Не люблю, знаешь, неопределенностей всяких. Должен же я знать, во что вкладываюсь. Вернее, в кого…
– Нет. Я не обижаюсь, Сергей Петрович. Спасибо вам за вашу откровенность. Я тоже неопределенностей не люблю.
– Вот и хорошо, Кирочка. Вот и договорились. Значит, прямо с понедельника и начнем тебя в классного специалиста превращать. И Кирюху тоже. Правда, от него большого проку в нашем деле не будет. На одной хитрости тоже далеко не уедешь…
– Я буду очень стараться, Сергей Петрович.
– Да уж. Старайся, конечно. Хотя предупреждаю сразу – легко тебе не будет. Наш адвокатский коллектив достаточно разношерстный, и с распростертыми объятиями тебя никто не примет, и не надейся. Особенно Клара – ты от нее вообще старайся в сторонке держаться. Умная баба, но стерва еще та… Но ничего, привыкнешь. Наоборот, для дела полезно – злее будешь. Я сейчас опишу всех твоих будущих коллег поподробнее, а дальше уж ты сама смотри, как к ним примеряться будешь. Стажерская практика – дело нелегкое, это как дедовщина в армии, если не хуже. Итак, слушай меня внимательно и запоминай…
– Что, волнуешься? – развернулся к ней всем корпусом Кирилл, остановив машину около крыльца симпатичного двухэтажного зданьица. – Вот, здесь мы с тобой и будем трудиться, смотри…
– Нисколько не волнуюсь, – напряженно улыбнулась Кира. – А что, прямо все здание, что ль, контора твоего отца занимает?
– Ага, размечталась… Знаешь, сколько сейчас аренда стоит?
– Нет, не знаю…
– То-то и оно, что не знаешь. Да и вообще дело не в количестве занимаемых квадратных метров… По крайней мере, так отец считает. И не во внешней престижности тоже. Дело в количестве клиентов. В нашем деле кто ведь чем берет – кто качеством, кто количеством… А к шибко престижному адвокату да в красивую контору народ валом не валит, ему бы чего попроще да подешевле…
– Понятно, понятно… А сколько у него здесь комнат?
– Господи, да две всего! Одна ему кабинетом служит, а в другой все остальные сидят. Друг у друга на головах. Они уже, между прочим, успели недовольство проявить, когда он заявил, что еще два стола для стажеров поставить надо. Так что представь себе, как они сейчас нам обрадуются.
– Уже представила. Ну что ж, пошли, что ли, радовать…
– А, вот и наша молодежь, господа! – приветливо зажурчал им навстречу голос Сергея Петровича, как только они открыли дверь с большой табличкой «Адвокатское бюро». – Ну, моего обормота вы уже видели, а вот девушку еще не знаете. Девушку у нас Кирой зовут…
– Здравствуйте! – звонко поздоровалась Кира, стараясь не обнаружить голосом первой растерянности. Даже попыталась придать этому «здравствуйте» чуточку наглой в себе уверенности, еще и улыбнулась при этом широко и красиво, по-американски почти.
– Ну, давайте знакомиться… Вот это Петр Константиныч Левин, а в миру просто Петечка. Он у нас в основном жилищными делами занимается. Большой, большой мастер в этой области…
