воздух, провел дрожащей ладошкой по лбу и уставился на Женю не то чтобы очень уж возмущенно, а так… снисходительно и немного сердито, как смотрит благородный родитель на неудачно пошутившее над ним любимое чадо. Даже редкие бровки свел к переносью грозно. Вроде того – видишь, как дорого даются мне твои шуточки… И серая жалкость куда-то делась моментально, будто и не было ее совсем. Наверное, потому она такая прозрачно-мылкая и есть, чтоб уметь вот так быстро растворяться в пространстве?
– Женя, я тебя спрашиваю – что значит, подумалось? – строго повторил свой вопрос Юрик. – Объясни, пожалуйста! С чего это ради тебе такое подуматься могло?
– Не знаю, Юр… – легкомысленно пожала плечами Женя. – Вчера спать ложилась, и вдруг мне в голову мысль пришла – тебе, наверное, очень хотелось меня убить… Но ведь ты бы никогда не решился меня убить, правда, Юр?
– Ну, знаешь! Да после таких заявлений… Да это уже ни в какие рамки… Это… Я даже и назвать это не знаю как… – распаляясь с каждой короткой фразой все больше и больше, словно его надували помаленьку, как воздушный шарик, возмущался Женин неудачливый поклонник. – Ты… Ты просто сидишь тут и несешь сама не знаешь что! Это оскорбительно даже, в конце концов! Да я для тебя… Да вместо благодарности… Да после этого… Да я на пушечный выстрел больше! Никогда! И близко!
– Да, Юра, совершенно верно. Именно на него и не надо. На выстрел. Не стою я твоего внимания. Даже с расстояния выстрела не стою. Ну, так и договоримся? Не надо меня больше отслеживать, ага?
Дружески улыбнувшись, Женя поднялась со стула, развернулась и пошла к двери. Совершенно свободная. О, это сладкое, это замечательное ощущение свободы! Не было больше тягуче-тяжелых и внимательных глаз за спиной, не было! За спиной было пусто и легко, за спиной было прозрачное, продуваемое ветром свободы пространство. Вот же странность какая, правда? И впрямь дались ей эти внимательные Юриковы глаза… А с другой стороны, ну мороз же по коже, как противно было! Прямо захватническое насилие какое-то…
– Женьк, привет! Ты чего такая довольная? – встретила ее сидящая за своим столом Аленка. – Ой, да ты в шубе… Откуда? А говоришь – продала…
– Да долго рассказывать, Ален! Потом как-нибудь…
– А хочешь новость, Жень?
– Давай!
– Представляешь, начальство-то наше проставиться решилось! Завтра новогодняя вечеринка будет! С чего бы это? А говорят – денег нет…
– Так это только нам на зарплату денег нет, – грустно усмехнувшись, тихо проговорила Женя, – а на остальное всегда есть. Чтобы пыль в глаза пустить…
– Ты думаешь, эта вечеринка для понтов только?
– Ага. Для них. Лучше бы между нами эти деньги поделили, правда? – тут же вспомнились ей вчерашние гастрольные рассказы Анны Ивановны. – Все бы больше пользы было…
– А ты пойдешь, Жень?
– А что? И пойду! Отчего ж не повеселиться в родном коллективе? Поесть-попить на халяву…
– Так опять же психовать начнешь! Как обычно! Юрий Григорич опять достанет… Приклеится вампирским хвостиком и будет отслеживать тебя весь вечер!
– Не достанет, Ален. Он больше на пушечный выстрел ко мне не подойдет.
– Ой! Свежо предание! Да с чего бы это? – встряла в интересный разговор и Оля, выглянув из-за своего монитора. – Или мы, Жень, пропустили чего, а?
– Нет. Ничего вы не пропустили. Просто каждый человек имеет способность меняться.
Вот и Юрику надоело, наверное, быть вампирским хвостиком. Решил нормальным человеком заделаться. А что, бывает…
– Ну-ну. Посмотрим завтра, каким таким нормальным он заделается…
– Ага. Посмотрите, конечно. Ох, и попляшем завтра, девчонки… Я уж и не помню, когда последний раз танцевала… Вы наряжаться будете или как?
– Ой, я буду! – радостно подскочила на своем стуле Аленка. – Я вчера такое платье обалденное на распродаже купила!
– А я – или как, – снова спряталась за свой компьютер Оля. – Не хочется мне наряжаться. Настроения нет. Обошлись с нами в этот Новый год вероломно-беззарплатно, еще и наряжайся тут им…
– Оль, а что, у нас на фирме и правда с деньгами трудности или это такой воспитательный процесс? – осторожно поинтересовалась Женя. – Ты ж у нас к финансам всех ближе расположена, наверняка все секреты знаешь…
– Знаю, конечно. Но не скажу. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Понятно…
– Чего тебе понятно?
– А то и понятно, что я тоже, пожалуй, завтра наряжаться не буду. Тоже протестовать буду против вероломной беззарплатности. Хотя, я думаю, протеста нашего никто толком не оценит…
Начало празднования подступающего Нового года было объявлено по фирме на раннее уже послеобеденное время – а чего до вечера терпеть? Стены большого кабинета шефа украсили стихийно вырезанными из бумажных салфеток снежинками, развесили гирлянды по потолку, даже елку искусственную прошлогоднюю из каких-то подсобок извлекли. Почистили, расправили – ничего получилось. Вполне сносно. А то и впрямь – как же без елки-то? Надо обязательно с елкой. Как завещал великий Петр Первый. Хоть одно, мол, еловое деревце, но будь добр поставь, несмотря на свое бедное состояние. Хоть самое захудаленькое, а пусть будет. А потом стол накрыли чем бог послал. Хотя бог тут ни при чем, конечно. На ту сумму и накрыли, которую шеф на выпивку-закуску выделил. В общем, и двух часов еще не случилось, а народ, если по-шукшински, к разврату уже готов оказался. Расселись за длинный стол, устремили все взоры на шефа, Петра Алексеевича, в ожидании торжественного поздравительного слова. Женя рядом с Аленкой села, а вот Оле в этом плане меньше повезло. Оля должна была, по сложившемуся на корпоративках стихийному этикету, сидеть обязательно по правую руку от шефа. Она ж не кто-нибудь, она ж главный бухгалтер. Значит, и есть его правая рука. Вот она и сидела там, во главе стола, с завистью поглядывая на подруг да блестя стеклами стильных очков. А вот и Петр Алексеевич поднялся со своего места, окинул всех присутствующих нежным начальственным взглядом…
– Сейчас скажет, что год для нас неплохо прошел… – тихо шепнула Аленке на ушко Женя.
– …Ну что ж, уважаемые коллеги, я думаю, что этот год для нас очень неплохо прошел! – под тихий, только одной Жене слышный Аленкин смешок начал свою речь Петр Алексеевич. – Дела наши идут неплохо, можно сказать, успешно даже идут, и нам с вами есть чем гордиться…
– А сейчас скажет про временные трудности, которые общих успехов не определяют… – снова шепнула Женя Аленке, едва шевеля губами и продолжая мило улыбаться навстречу шефу.
– Хотя, я согласен, пришлось нам, конечно, в канун Нового года и с трудностями столкнуться, но у кого, скажите, трудностей в бизнесе не бывает?
Аленка прыснула аккуратным шепотком себе в ладошку, взглянула искоса в Женино внимательно- улыбчивое лицо, но была тут же приведена в чувство Жениным же локотком, остро и коротко проехавшимся ей по боку, – тихо, мол, веди себя прилично… Петр Алексеевич тоже взглянул на Аленку коротко и ласково- настороженно, будто учуял чего. И, вы держав небольшую паузу, проговорил тихо и сердечно, возложив широкую ладонь на грудь:
– Да, я понимаю, конечно, уважаемые коллеги, что сильно подвел вас с зарплатой к Новому году… Но поверьте мне – это обстоятельство я и сам пережил очень тяжело… Может, тяжелее даже, чем вы думаете! Но я уверен, что вы поймете меня правильно и… и… В общем, с наступающим вас, друзья! Будем надеяться, что в Новом году мы совместно преодолеем все наши трудности! С праздником, друзья!
– Ага, наши трудности… – наклонившись к Жениному уху, громко прошептала Аленка, пока весь коллектив вызванивал бокалами с напитками, дружно чокаясь. – А вот девчонки из маркетинга говорили, что он с семьей на Новый год в Таиланд собрался лететь… На наши зарплатные деньги, что ли?
– Да ладно тебе, пусть летит на здоровье! – весело проговорила Женя, с удовольствием ощущая на языке вкус мартини, разбавленного апельсиновым соком. – Не порти мне настроение, Аленка! Все равно ничего уже с этими зарплатными трудностями не поделаешь, так что расслабься и получи удовольствие, как говорится. Положи-ка мне лучше на тарелку вон тот бутербродец с красной икрой… А лучше парочку…
