– Жень… А Юрий Григорич-то и впрямь в твою сторону не смотрит даже! – вдруг сделала открытие Аленка, распахнув на Женю удивленные глаза. – Смотри, смотри, как он Таню Углову обхаживает… Ни фига себе! Уже и обниматься к ней полез! Главное, нахально так! Вот это да! Вот вам и Карандышев, маленький человек! Да тот Карандышев с ним и рядом не стоял вовсе…
Поразительно просто, что за преображение на человека накатило!
– Ну, так я вчера еще вам с Олей говорила, а вы мне не поверили! Говорю же – меняются люди! – с удовольствием впилась Женя зубами в бутерброд. – Сегодня он Карандышев, а завтра, глядишь, нормальным человеком стал…
Юрий Григорьевич Караваев поразил на этой вечеринке не только Аленку. Поразил он своим поведением и всех остальных коллег, на ней присутствующих. Никто не ожидал от него, от тихого интеллигентного Юрия Григорьевича Караваева, начальника отдела поставок, такого буйного новогоднего веселья и такого неожиданного и откровенного флирта с маленькой и ничем, в общем, не примечательной женщиной – экспедиторшей Таней Угловой. Была Таня из тех как раз женщин, что сами себя стесняются. То есть расплывшаяся была мягким телом во все стороны, на свое женское обличье давно рукой махнувшая и как следствие на мужское внимание к себе особо и не претендующая. А когда к ней обращались, то улыбалась так, будто просила не бить пока. А еще носила она вечную шапочку, натянутую на лоб, и куделечки пергидрольные, из-под нее редко торчащие. А еще прибавить к этому плечи, меж собой сведенные, да локотки, прижатые к полным бокам… У Жени всегда руки сами так и тянулись, чтоб подойти сзади да плечи ей расправить. Зря тянулись, видно. Тут ее руки вовсе бы и не пригодились.
Тут вон оно – его величество мужское внимание как свою роковую роль сыграло! И не чье-нибудь, а именно Юрия Григорьевича Караваева внимание…
Выплясывал Юра на пару с Таней так, будто завтра должен был наступить конец света. Будто завтра уже не жить. С отчаянием фигурировал всем своим худым неказистым телом, демонстрируя его неуемное веселье, а заодно и отношение свое особенное к Тане демонстрировал, отчего она расцветала прямо на глазах удивленных коллег. И Женя тоже не могла отвести от них взгляда, откровенно развлекаясь зрелищем. Нет, вовсе не смешным. Чего тут было смешного-то? Она даже в некотором роде созидателем этого зрелища себя чувствовала, режиссером почти…
– Вот и смотри теперь, как твой кавалер с другими бабами развлекается! – хохотнула в ухо сбежавшая со своего начальственного места и присевшая рядышком с ней Оля. – Раньше он вот так на тебя смотрел, а теперь давай – ты на него…
– Он не так смотрел, Оль! – весело крикнула ей в ухо Женя. – Совсем не так!
– А чему ты радуешься-то, глупая? Упустила мужика! Может, он последним раком на твоем безрыбье был? Особенно в нашем бабском в основном коллективе… Даже и не взглянул сегодня ни разу в твою сторону! Будто отрезало… Надо же, как бывает!
– Ну да. Отрезало, – довольно покивала Женя. – Точно. Отрезало. Как говорится, не было бы счастья…
– Это ты о чем, Жень?
– Об обретенной радости свободы и независимости, вот о чем!
– С ума сошла баба… О какой такой свободе ты вдруг толкуешь? От Юрика, что ли? Подумаешь, нашла чему радоваться… Иль ты клюкнула уже порядочно? Вон как глаза у тебя заблестели…
– Ага! Пойдем танцевать, Оль! Слышишь, музыка какая веселая? Я эту мелодию хорошо знаю! Слышишь? – И Женя запела озорно, следуя ритму песенки и увлекая Олю в круг танцующих: – «Девчонки, ями-ями, следите за краями… Девчонки, кто-то сзади подумал, что мы кошки!»
И все-таки с новогодней вечеринки она решила уйти пораньше. Провожать-то теперь некому! Свобода свободой, а с прелестями одиночества тоже приходится считаться… Заскочила к себе в кабинет, оделась быстро и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Но видно, не судьба ей была улизнуть с вечеринки пораньше. Между третьим и вторым этажом умудрилась-таки угодить в пьяные руки начальника, того самого, Петра Алексеевича, любителя коллективной борьбы с материальными трудностями. И конечно же пришлось выслушивать его особое мнение по поводу на вечеринке случившегося:
– Что, Ковалева, довыпендривалась, да?
– Это вы о чем, Петр Алексеевич? – подняла бровки Женя, строя из себя наивную дурочку.
– Да все о том же! Зря ты так с Юриком-то, ох зря… Видишь, что получилось? Перегнула палку, выходит…
– Ага, перегнула. Что ж теперь сделаешь, – вежливо согласилась Женя. Не объясняться же перед ним по полной программе, в самом деле…
– У тебя еще кто-то есть на примете, что ли? А, Ковалева? Ты это, давай… Мужиками-то не разбрасывайся! Лучше замуж выходи! Терпеть не могу незамужних баб!
– Знаю, Петр Алексеевич. Слышала. Вы мне говорили уже об этой вашей принципиальной кадровой установке, когда на работу принимали. Я учту ее на будущее. Так я пойду, Петр Алексеевич?
– Погоди… А может, тебе помощь оказать в этом вопросе? – доверчиво поднеся к ней свое красное от выпитого лицо и дохнув запахом хорошего табака и непрожаренного бифштекса, спросил начальник. – А то у меня есть на примете мужичок один… Ничего себе такой. Пьет, правда, порядочно. Подкатить тебе его?
– Нет, спасибо. Я уж сама как-нибудь…
– Ну, сама так сама. Давай, Ковалева, действуй!
Он шутливо дернул за козырек Жениной меховой кепки, надвинув ее на глаза, икнул и пошел восвояси, то есть продолжать прерванное новогоднее веселье. «Сволочь пьяная, – подумала ему вслед Женя. – Замуж ему, видите ли. Зарплату не дал, а указания раздает… Сволочь, конечно!»
Домой она заявилась рано, еще и десяти часов не было. Вошла в темную прихожую, села на скамеечку, не включая света. Катьки, судя по всему, дома тоже не было. Вот интересно, она завтра уйдет куда-нибудь или нет? Наверняка уйдет, не станет с ней дома сидеть… А куда, кстати, она уйдет? В прошлый Новый год, например, Катька к Даше ушла, а позапрошлый с ней вместе встречала, на даче у Аси… Надо будет узнать обязательно, куда она намылилась. Лишь бы не к той опасной девочке с красивым именем Алина, носительнице вредоносных всяких философий… А что? Еще научит ребенка плохому! Возраст-то самый такой, для этого дела подходящий. Они в этом возрасте всякую пакость, как магнит, к себе притягивают… Нет-нет! В любую компанию, но только не к Алине! Лучше бы, конечно, она дома осталась, но это уж точно вряд ли…
Тут же по душе царапнуло страхом: если Катька уйдет, она останется завтра одна… Ну и что? Она ж сама так решила, в конце концов! Ничего. В родных стенах не страшно! Да, она будет встречать Новый год одна! Да, она сама так решила, потому что… Потому что… Потому что надо это сделать хотя бы один раз, чтоб этого не бояться, в конце концов! Потому что бабушка так учила – надо идти навстречу именно тому, чего очень сильно боишься! Надо этот страх пережить от начала и до конца. И тогда не будет страшно.
В глубине квартиры, разрезая темноту, зазвонил телефон. Женя встала и, на ходу включая везде свет, пошла на этот звук. Плюхнулась прямо в одежде на диван, взяла трубку:
– Привет, Ась. Да, пришла вот. Я на вечеринке на работе была. Ага, на корпоративке, черт бы ее побрал…
– А что, начальник на зарплату расщедрился?
– Представляешь – нет!
– А зачем тогда вечеринку устроил? Чтоб настроение всем окончательно испортить?
– Да нет… Народ веселился, как мог…
– Жень! Я чего звоню-то! Ты давай кончай там со своими комплексами!
– Это с какими?
– Сама знаешь с какими! Не придуривайся давай. В общем, мы завтра за вами заедем. За тобой и за Катькой. Максим, я поняла, на турбазу свою спортивную свалил?
– Нет, Ася. Не надо за нами заезжать. Правда, не надо. Я уже решила. И еще… Знаешь что? Не жалей меня никогда, ладно?
– Это ты о чем сейчас, Жень?
– Ну, не рассматривай меня как бедную-несчастную овечку…
– Ой, да бог с тобой, Женька! Ты чего? Мы же с Машкой наоборот! Мы всегда тебя поддерживаем, как можем! Не жалеем, а поддерживаем!
