даже лучше Грегори. От одной мысли, на что он стал бы похож, пройдя воспитание в Ордене Михаила или Гавриила, меня пробирает дрожь.
— Как мы тебя испортили, — произнес Джорем. — Не припомню, чтобы ты говорил такие вещи до вступления в Орден.
Камбер улыбнулся и, обняв сына за плечи, направился с ним к двери, убедился, что за ней никого, кроме Джебедии, нет, и только после этого ответил;
— Ты абсолютно прав. А теперь давай вернемся в Валорет и немного поспим. Одному Господу известно, что эти кровожадные регенты припасли для нас на завтрашний день.
ГЛАВА X
Но сейчас тебя и дом твой будут оплакивать.[11]
Вечером следующего дня Ивейн с Райсом прибыли в покои Камбера, чтобы отужинать с епископом и его секретарем; Райс прихватил с собой и лекарский саквояж. Похороны Синхила были назначены на будущую неделю, и двор пребывал в глубоком трауре, так что в главном зале дворца не накрывали столов для совместных обедов, и обитатели замка трапезничали порознь и, в большинстве своем, весьма скромно.
Гроб с телом короля стоял в дворцовой часовне под охраной отборной стражи и избранных дворян, назначенных регентами. Юных принцев ежедневно приводили помолиться у гроба отца, и им даже дозволяли постоять в почетном карауле, если рядом был кто-то из регентов. Остальное время мальчики проводили в уединении, которое нарушали лишь недолгие парадные церемонии Алроя с гофмейстерами и регентами. Сумрачным зимним дням эти тягостные обязанности лишь добавляли тоски и уныния.
Таким же невеселым было и настроение Камбера, его детей и Джебедии. Наскоро поужинав, они вновь принялись обсуждать открытие Райса. Решено было, что именно на Джебедии они первым испытают новые возможности, так как он единственный не присутствовал при излечении Грегори. Смущенного Джебедию усадили на стул у камина, Райс встал рядом, Ивейн — чуть позади него, а Камбер с Джоремом уселись напротив. Потирая замерзшие руки, Целитель задумчиво покосился на Джебедию.
— Я пока не стану рассказывать тебе ничего лишнего, — мягко начал он. — С тобой я работал едва ли больше, чем с Грегори, так что начнем мы с того же самого, что и с ним. Расслабься, представь, что перед тобой обычный Целитель. Готов?
— Как всегда, — отозвался Джебедия, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
Бросив последний взгляд на Камбера, Райс обхватил руками голову Джебедии с обеих сторон, запустив пальцы в темные седеющие волосы, а большие пальцы прижав к вискам. Джебедия не шелохнулся, только дрожь век выдала его напряжение. Не давая ему времени разволноваться, Райс внедрился в сознание, миновав прочные защиты, следуя знакомыми путями Целителя и время от времени останавливаясь.
Он еще немного помедлил, а затем проник чуть глубже и почувствовал, что в тот же миг пропали все защиты и способности Джебедия. Осознав, что с ним произошло, Джебедия вздрогнул, открыл глаза, а Райс со сдавленным криком обернулся к Камберу.
— Боже, сработало! — взволнованно прошептал он, отступив от Джебедии, чтобы взглянуть со стороны. — Я был уверен, что именно так и случится, но в глубине души все-таки сомневался. Джеб, с тобой все в порядке?
Джебедия, широко раскрыв глаза, поднес дрожащую руку к виску, провел ей по щеке, и она упала на колени.
— Черт возьми, это самая странная вещь из тех, что мне приходилось испытывать!
— Моя помощь не требуется? — спросил Райс. — Ты уверен, что все в порядке?
Джебедия кивнул.
— Нет, сейчас не надо. Если ты собираешься изучить это, то обязательно нужно, чтобы было на ком это делать. — Он покачал головой. — У меня такое чувство, будто мой разум в ловушке. — Он посмотрел на дверь и снова покачал головой. — Я не могу узнать, что творится за дверью. Ни одно мое чувство, кроме зрения, не может сообщить о вашем присутствии. Матерь Божья, неужели это и значит быть человеком?
— Думаю, да, — с трудом выговорил Райс. — Кто-нибудь из вас хочет проникнуть в его мозг? Я могу ошибаться, но, по-моему, эффект тот же самый, что и с Грегори.
Вместе они читали по разуму Джебедии, который стоически переносил все прикосновения и исследования. Кроме сознания того, что когда-то обладал могуществом, им ничего не удалось обнаружить. А когда Райс блокировал память, и это знание исчезло. Камбер, проникший так далеко, как только сумел, не находил никаких специфических признаков Дерини. Если бы он не знал Джебедию, он не поверил бы, что это не просто человек.
Райс восстановил память старого воина — им нужна была его собственная оценка, однако способности пока не были возвращены. У Райса не осталось никаких сомнений, что он может это сделать. Он открыл свою лекарскую сумку и стал из пакетиков насыпать в маленькие бокалы с вином различные порошки, аккуратно перемешивая содержимое.
Самым важным была мераша, потому что именно мераша была известна людям как средство, обладающее особым действием на Дерини. Даже большая доза на людей действовала просто как успокоительное, но даже самой малой щепотки было довольно, чтобы на несколько часов совершенно расстроить способности Дерини, нарушить координацию движений и строгую организацию ума. Всем этим мераша была печально известна. Для начала они решили дать Джебедии умеренную дозу, на которую мог рассчитывать любой Дерини, если попадал во власть тюремщиков-людей.
Когда Райс предложил ему один из бокалов, на лице Джебедии появилось выражение тоскливой покорности. Как и все воспитанные по обычаю Дерини, он испытывал на себе подобные порошки и прекрасно знал их действие, но сейчас все могло быть иначе.
— Хочешь, чтобы я выпил все? — спросил Джебедия, подозрительно заглянув в бокал. — Определенно, этого слишком много.
— Я взял много вина. Оно отобьет вкус порошка. Ну, давай же, пей.
Джебедия выпил лекарство, по привычке сморщился, но потом изумленно поднял бровь.
— Послушай, действительно отбило вкус. — Он вернул бокал Райсу. — А ты уверен, что мераша там была?
Глядя на Джебедию, Райс тоже поднял бровь.
— По крайней мере с твоими вкусовыми ощущениями все в порядке, — сказал он, протягивая руку за следующим бокалом. — Попробуй вот это. В первый раз действительно ничего не было, на случай, если ты станешь реагировать на одно название.
Джебедия пожал плечами и поднял второй бокал, Камбер следил за ним еще пристальнее, зная, что именно в этом, а не в первом бокале не было порошка. Джебедия осушил второй бокал так же быстро, как и первый, снова покачал головой и вернул его Райсу.
— И в этом вкуса не чувствуется. И вообще ни одного обычного признака какого-либо зелья. Дрожи в руках нет, зрение нормальное, не тошнит… — Он улыбнулся. — Похоже, твой талант способен нейтрализовать действие мераши, только цель не оправдывает средства. Я изо всех сил стараюсь бодриться, но если ты скажешь, что не можешь сделать все по-старому, я разорву тебя на куски.
— Я сумею вернуть все обратно, — твердо сказал Райс и задумчиво поднял брови. — Кроме телесных, у тебя нет других ощущений? — спросил он, положив руку на лоб Джебедия и проникая в те области, на которых обычно сказывалось действие порошка. Даже глубокий контроль не помог обнаружить признаки влияния мераши на организм пациента.
Спустя несколько секунд Джебедия покачал головой.
— Все, что я чувствую, это прикосновение твоей руки.
— Я так и думал. Ивейн? Еще кто-нибудь?
Все остальные по очереди убедились в правильности суждений Райса. Вздохнув, Целитель снова
