прилипла к стулу. Беркутов сердито взглянул на нее.
– А вы что расселись?! Свободны! Идите работайте, Левшина! Надеюсь, у нас с вами недоразумений на этой почве больше не будет!
Левшина покорно кивнула, вышла из кабинета. Беркутов с мрачным видом остался сидеть в своем кресле.
Маша торопилась на занятия. Она подошла к тому месту в сквере, где ее обычно поджидал Антон, остановилась на мгновение, оглянулась, но его не было. Маша взглянула на часы, присела на скамейку. Посидела, поглядывая по сторонам. «Может, опаздывает? Проспал?» – подумала она в надежде, что Антон скоро появится. Молодая мама с коляской сидела рядом и читала книгу. Малыш спал. Маша посмотрела на часы, спохватилась, что может опоздать к началу занятий, поднялась и торопливо зашагала к входу в здание.
В коридоре университета, направляясь к себе на кафедру, она вдруг увидела Антона. Он стоял около аудитории с девушкой. Та кокетливо на него посматривала, смеялась его шуткам, всем видом давая понять, что Антон ей нравится. Маша вдруг ощутила болезненный укол ревности. Антон увидел ее, но Маша резко развернулась и пошла в обратную сторону. Антон заметил ее маневр, бросил девушку, так и не дорассказав очередную байку, побежал и догнал Машу.
– Мария Иванна, я по поводу моей работы! Мы начали в лесу разговаривать, но так тогда и не договорили!
Маша не остановилась и, не глядя на него, ответила вопросом:
– Чего-то я не понимаю. Это в каком еще лесу?
– Когда я приезжал к вам на дачу!
Маша немного смутилась:
– Я не помню, чтоб вы приезжали ко мне на дачу! А что касается вашей работы, то у нас на следующей неделе семинар, там и поговорим! Сейчас я занята!
И она двинулась дальше. Антон словно получил оплеуху. Остановился, тряхнул головой и вновь догнал ее.
– Вы на меня за что-то сердитесь?
На сей раз Маша остановилась и, высокомерно приподняв подбородок, холодно заметила:
– Студент! Я вам русским языком только что сказала: все вопросы по курсовым рефератам мы обсудим на семинаре!
Она повернулась, сделала несколько шагов до лифта, нажала на кнопку, но потом решила не дожидаться кабины и начала спускаться по лестнице. Антон так и остался стоять в коридоре, не понимая, какая кошка пробежала между ними. Видя, как она отдаляется от него, он в какой-то момент даже испугался: что, если вдруг он больше ее никогда не увидит? И тут же одернул себя: глупости, увидит, хотя бы на занятиях, но все это будет уже не то, совсем не то… И сердце заныло от тоски и полной своей беспомощности. Что же делать, как ее вернуть?.. У Маши в самом начале спуска по лестницы на глаза навернулись слезы, но, так как Антон смотрел ей вслед, заметить этого он не мог.
Беркутов рассовывал по конвертам деньги, когда в дверь постучали. Он спрятал конверты в стол, закрыл ящик на ключ, подошел, отпер дверь. И в кабинет уверенной походкой вплыла Галина Брежнева. Она за последнее время сильно располнела, даже обрюзгла, но все еще могла произвести впечатление, на любителя, конечно. Да и следы былой миловидности сохранились, хотя она все больше походила на отца – и брови стали гуще, и темный пушок над верхней губой проступал заметнее. Одета она была по-царски – Беркутов сразу отметил белый костюм из тонкой шерсти, безупречно облегавший ее пышную фигуру, нитку крупного серого жемчуга на шее. Хотя, конечно, перебор с украшениями, как всегда. Из-под жемчуга свисала цепочка с крестом из мелких бриллиантов, пухлые пальцы с алым маникюром сплошь в перстнях. Но особенно выделялся один, на среднем пальце, – большой, квадратной формы сапфир в обрамлении бриллиантов. В серьгах были сапфиры такого же качества, но поменьше размером. Это что-то новенькое, этого он прежде не видел. «Крепнет благосостояние советского народа, вернее, некоторых его представителей», – улыбнулся про себя Беркутов. Галина так и излучала бодрость и уверенность в том, что ей подвластно все на свете. За ней сразу же вошла Зоя. Увидев Беркутова, который торопливо поднялся ей навстречу, гостья улыбнулась и решила пошутить:
– Галю Брежневу знаете? Такую симпатичную гражданку? – и она кокетливо подмигнула ему.
– Галина Леонидовна, всегда рад вас видеть! – заулыбался Беркутов.
– Да брось, Жора! Мы ж всегда на «ты» были!
И они обнялись и расцеловались, как старые добрые друзья, и Беркутов подвел гостью к креслу. Та уселась, закинула ногу на ногу, достала из лакированной сумочки сигареты. – Будешь?
– Нет, спасибо, завязал.
– Молодец! А я подымлю, с твоего позволения. – Она закурила длинную тонкую сигарету и перешла к делу: – Послушай, Жора, у моей приятельницы сегодня день рождения! Я позвонила ей, поздравила и все такое, а она мне и говорит: я бы пригласила тебя, да у меня дома просто шаром покати! Не дай, Жора, двум симпатичным девушкам помереть с голоду!
– Сейчас что-нибудь придумаем! Зоенька, надо помочь! – Беркутов многозначительно взглянул на Зою.
Та кивнула и тут же спросила у Брежневой:
– Можно на мой вкус?
– Конечно, Зоенька! Всегда целиком доверяла твоему вкусу, – расплылась в улыбке Галина и стряхнула пепел в услужливо подставленную Беркутовом пепельницу.
– Айн момент! – сказала Зоя и быстро вышла.
Беркутов, проводив ее взглядом, обратился к гостье:
– Может, рюмочку коньяка для бодрости духа, а, Галина Леонидовна?
– Не возражаю! Тем более что ты, как никто другой, знаешь толк в коньяке! – весело отозвалась она и пересела за стол.
Беркутов понял, что это надолго. Успокаивало лишь то, что она на сей раз появилась одна, без многочисленной и голодной свиты.
Маша упругой походкой шла по тенистому бульвару, когда с одной из скамеек впереди поднялся Антон и, не спеша, двинулся ей навстречу. Они остановились в каком-то шаге, несколько секунд смотрели друг на друга, и у обоих невольно вспыхнули улыбки на лицах. Первой заговорила Маша:
– Извини… Я так корила себя… за этот грубый разговор! Сама не понимаю, что со мной случилось. Прости, не обижайся, ладно? – И она заглянула ему в глаза.
– Я не обиделся!
Антон приблизился к ней вплотную, взял за руку. А потом наклонился и поцеловал в губы. Машу обдало жаром, она отпрянула.
– Ты с ума сошел!
– Из-за таких, как ты, мужчины всегда сходят с ума или стреляются!
Он снова быстро поцеловал ее – в щеку. Маша пыталась увернуться, но было уже поздно. И, зардевшись, она прошептала:
– Перестань, все смотрят!
– Пусть смотрят и завидуют, – отмахнулся Антон, затем несколько неловко сгреб ее в объятия, поцеловал крепко и страстно. Она тихо застонала, оттолкнула его, подошла к скамейке, присела, закрыв лицо руками. Антон сел рядом.
– Ты тоже прости меня! Но я влюбился, как мальчишка, впервые в жизни!
– Ты и есть мальчишка, – сквозь слезы улыбнулась она и жалобным тоном попросила: – Только не надо так больше делать!
– Что не надо делать? – притворился Антон, будто не понял.
– Целовать меня!
Она оглянулась по сторонам, но ничего вокруг не изменилось: шли прохожие, бегали дети, прогуливались старики. Антон продолжил игру и спросил:
– Никогда-никогда?
Маша вздохнула и не ответила. Потом вспомнила девушку, с которой он разговаривал в коридоре, и
