будешь его слушаться, он тебя отшлепает.
— Я… надеюсь, что нет, — Тони рассмеялась.
Как хорошо она смеется.
— Нет, ты не подумай, что дядя меня шлепает, — заговорщицки глядя на Тони, сказала Анжелика. — Он только грозится.
— Что ж, я придумаю что-нибудь другое, — громко произнес Гаррет.
— А что?
— Ну, например: «Если не соберешь игрушки перед тем, как идти спать, целую неделю не получишь мороженого».
— Ты серьезно? — ужаснулась Анжелика.
— Это просто к примеру.
— К какому примеру?
Гаррет понял, что, если дело так пойдет и дальше, он вообще не уйдет из дому.
— Давай я тебе потом скажу.
— Он думает, что я забуду, — сказала девочка, глядя на Тони, и снова повернулась к Гаррету. — Ты мне только скажи: ты обманываешь или хочешь вести себя по-воспитанному, когда говоришь, что если я не соберу свои игрушки перед сном, то ты мне целую неделю не будешь давать мороженое? Разве у нас есть мороженое?
Гаррет обескураженно вздохнул.
— Ладно, забудь про игрушки.
— Ну вот!
— И про мороженое тоже. Вряд ли оно у нас будет на этой неделе.
Анжелика бросила на дядю задумчивый взгляд и со вздохом повернулась к Тони.
— Нет, я, наверное, никогда не научусь понимать мужчин.
— Все в порядке, детка, — сказал Гаррет. Он поставил на стол кувшин с молоком и поцеловал Анджи в макушку. — Ты просто учишься быть женщиной, вот и все. Ну, мне пора.
Он повернулся и пошел к выходу. Уходить не хотелось. Хорошо бы провести с ними целый день, вместо того чтобы идти на работу.
Нехорошие мысли.
Уже в дверях Гаррет обернулся:
— Тони, там, на холодильнике, фотоаппарат моего брата. Кажется, очень неплохой. Если хотите, возьмите.
Непонятно, с чего вдруг ему пришло это в голову. Он как положил фотоаппарат на холодильник шесть месяцев назад, так ни разу и не вспоминал о нем. Но вышло очень кстати — она просияла, словно он предложил ей не фотоаппарат, а кольцо с бриллиантом.
Хотя, пожалуй, нет, колец она не любит. То, что у нее было вчера, ей явно не нравилось. И с бриллиантом тоже наверняка не понравится. Да он ей вроде пока ничего и не предлагает!
Уже за дверью он сформулировал свою мысль иначе: она просияла, словно получила повышение по службе.
Вот это ближе к делу и сразу напомнило о том, кто она и кто он и что они живут в разных мирах, разделенных тысячами миль.
И это чистая случайность, что их миры встретились и соприкоснулись.
Соприкоснулись? Столкнулись. Лоб в лоб, вот так оно вернее.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тони и Анжелика вернулись домой мокрые, продрогшие и веселые. В прихожей они со смехом стряхивали снег.
— Ты ездишь как сумасшедшая, — заявила Анджи, сбрасывая сапоги на толстой подошве.
— Ничуть! — Тони вылезла из огромных ботинок Гаррета, которые они отыскали в шкафу. Внутрь вместо стелек она насовала шерстяные носки.
— Ты чуть не опрокинула мои качели!
— Но там же нет рулевого колеса.
— Я же велела тебе наклониться.
— Я наклонилась.
— Не в ту сторону.
— Вы что, врезались тобогганом в качели?
Тони вздрогнула от неожиданности — возле кухонной двери стоял Гаррет и с веселой усмешкой смотрел на них.
— Да нет, не успели, опрокинулись, — начала объяснять Тони. — Это было потрясающе.
— Она хочет сказать: весело, — уточнила Анджи. — Она так хохотала. Я думала, она описается.
— Анджи, — строго сказал Гаррет, — так нельзя говорить. И потом, я сам слышал.
Он глянул на Тони поверх головки Анджелы, и взгляды их встретились. Он смотрел с теплотой и даже, пожалуй, с одобрением, но Тони не клюнула. Нет, твердо сказала она себе, он доволен, что Анжелике было с ней весело и она не нарушила его приказа не выходить со двора.
— Я не заметила, как вы пришли, — произнесла она вслух. Он слышал ее смех? Отсюда? Через эти толстые бревенчатые стены?
— Я вошел через переднюю дверь. Подумал, надо что-нибудь приготовить на обед.
— Я сама бы приготовила!
— У меня нет микроволновки.
Тони хмыкнула.
— Ничего страшного. Я варю суп. — Гаррет пошел обратно в кухню, и за ним хвостиком Анджи, взахлеб рассказывая в мельчайших подробностях эпопею с тобогганом.
Тони вытерла мокрые следы, которые они с Анжеликой оставили в прихожей, и пошла туда же.
В кухне хорошо пахло. Как дома. Гаррет у плиты помешивал суп и внимательно слушал Анжелику. Стол был накрыт на троих.
А не на одного, как у нее дома.
Как будто она вообще когда-нибудь накрывает на стол. И что это за стол — из стекла и прутьев, куда только цветочки сушеные ставить, а не вилки с тарелками. И уж точно не детей за него сажать.
Обычно она брала свой купленный в магазине вегетарианский бургер в гостиную и включала телеканал, где показывают моды. Иногда слушала рок-н-ролл, чувствуя при этом, что делает нечто недозволенное — мадам Йелтси терпеть не может рока.
Такой образ жизни ее никогда не тяготил. Почему же сейчас он кажется ей таким удручающим?
Может, потому, что, если посмотреть со стороны, как она сидит в одиночестве перед телевизором и жует свой бургер, ее жизнь покажется одинокой и пустой?
Но ведь это ерунда! Ни у кого из ее знакомых жизнь не была такой интересной и насыщенной, как у нее: высокооплачиваемая работа, масса поездок, симпатии и благосклонность мира моды.
— Я сегодня приготовлю ужин, — выпалила Тони. Она ему докажет, что деловые женщины способны на большее, чем ему кажется.
Но почему ее все время подмывает ему что-то доказывать?
Тот же вопрос стоял у него в глазах, когда он, обернувшись, посмотрел на нее через плечо.
— Вам совсем не нужно этого делать. Достаточно, что вы сидите с ребенком. Правда.
Наверное, испугался, что придется обедать крекерами.
— Я же вам говорила, что умею готовить!
— Ну, если вы уж так хотите… Это было бы прекрасно. У нас ужин обычно очень простой — салат и макароны с сыром.
— И хот-доги, — вставила Анджела. — Мои любимые.
