— Ясновидения? А точнее?
— Она видит то, чего не видим мы с вами. Не сказал бы, что она умеет предсказывать будущее, скорее, у нее очень сильно развита интуиция, которая позволяет ей предугадывать события.
— Она сказала, что разговаривает со своей матерью…
Гаррет выжидательно посмотрел на Тони.
— И что та ей отвечает. Она даже хотела спросить у нее, как готовить курицу.
— Ради всего святого, почему вы ей не дали этого сделать?
Оба прыснули со смеху.
Тони еще никогда и ни с кем не смеялась так естественно. Она и не думала, что можно вот так «совпасть» с каким-то человеком. Ну, может быть, с мамой.
— Я один раз взял Анжелику с собой в экспедицию, — заговорил Гаррет. — Так она вывела нас как раз туда, где был пропавший турист. Якобы она что-то слышала.
Тони поежилась.
— Лучше допивайте какао и идите спать — у вас очень усталый вид.
— Вам тоже рано вставать. Расскажите мне о курсах, что вы там делаете?
— Разное. С нынешней группой начнем с азов — с ориентации на местности, с чтения карты и компаса. Потом кое-что о первой помощи, о выживании в условиях зимы. И в конце — стандартное восхождение и тренировка подъема и спуска носилок на веревках.
Тони нравилось его слушать. Мир, где он чувствует себя так уверенно и свободно, просто замечателен. Все, что связано с ним, замечательно. Господи, как хорошо сидеть вот так, чувствовать, как по всему телу разливается тепло от горячего какао, от печки пышет жаром, а в ушах звучит его голос.
— Надо идти спать, — закончил Гаррет.
— Да, надо бы.
Ни один не двинулся с места.
Он сделал это первым. Но не встал и не пошел к выходу, а наклонился к ней.
Какая глупость.
Их губы встретились…
— Спасибо за ужин, — сказал он хрипло.
Тони, превозмогая внутренний трепет, приняла прикосновение его прохладных губ. И отстранилась.
— Спасибо за какао, — сказала она.
Встань и иди. Но не встала и не ушла. И он тоже.
— Спасибо за то, что сидели сегодня с Анджи. — И он поцеловал ее еще раз.
Тони почувствовала, что у нее кружится голова.
— И за то, что прибежали к ней, когда она плакала, — сказал Гаррет, понижая голос. И тут самообладание ему изменило. Тони поняла это, когда его губы впились ей в рот так, словно он не собирался ее больше отпускать. Никогда.
— Что?
— Мне показалось, что Анжелика проснулась.
Гаррет прислушался. Он снова выглядел таким же сдержанным, как раньше.
— Уже очень поздно, — сказал он, поднимаясь.
За ним встала и Тони, стараясь смотреть куда угодно, только не на его губы, и тщетно борясь с невыносимым желанием, волнами накатывавшим на нее.
Это был истинный голод. За все эти годы — ни одного увлечения, ни одной связи. Вот откуда эта чудовищная вспышка страсти.
— Прошу прощения, — тихо заговорил Гаррет. — Просто уже поздно, я устал. И потерял голову.
— Да. Я тоже.
— С такой женщиной, как вы, потерять голову ничего не стоит.
— Тут один странный тип предложил мне пошептаться с ним наедине. — У нее на лице появилась пренебрежительная гримаска.
— Ничего удивительного.
— Гаррет, вы, я, мы…
— Не можем. Я знаю.
Да что он знает?!
— Вы уезжаете, — мягко произнес он, — а я остаюсь здесь, и Анжелика не может быть одновременно в моем мире и в вашем.
Вот так, яснее не скажешь. Да и могло ли быть иначе?
— Нельзя не признать, вы очень рациональны, — заметила она.
— Логичен.
— Пожалуйста, поцелуй меня.
— Тони…
— Просто на память. Я потом долго-долго буду вспоминать.
И он поцеловал ее. Такой поцелуй вспоминают всю жизнь.
Он жег огнем, он был страстен, и в нем было что-то суровое и пугающее.
Тони отстранилась и увидела в потемневших глазах то, что испытывала сама, — неодолимое желание.
С коротким вскриком она бросилась к себе в комнату, захлопнула дверь и разрыдалась, без сил навалившись на нее.
Как глупо! Пора бы знать, что сувениры — это то, что оставляют на последний момент перед отъездом, иначе они очень обременительны. Вот так, под влиянием минутного порыва, можно испортить себе жизнь.
Поцелуй у самолета, если он повезет ее в аэропорт. Или на автобусной остановке. Быстро-быстро — и прощай. Вот как нужно было!
Это ж надо — попросить поцеловать, когда впереди еще не один день.
Теперь при одном взгляде на него ей вспомнится вкус этого поцелуя и как в ней будто что-то развернулось и, словно легкий шелк, подхваченный ветром, взметнулось вверх, обретая собственную жизнь.
У него есть школа спасателей, напомнила она себе, залезая в постель и поеживаясь от холода при мысли, что им не быть вместе.
Тони вытерла мокрые от слез щеки. В душе царило полное смятение, какое не посещало ее с того самого дня семь лет назад, когда она после смерти матери поклялась себе, что больше никого не полюбит — слишком больно терять тех, кого любишь.
Тони закрыла глаза, хотя, скорее всего, ей сегодня не заснуть. Но вспомнилась мать, которую она так любила. Тони пригрелась и в конце концов крепко уснула. Проснулась она, лишь когда хлопнула входная дверь, сообщив ей, что Гаррет ушел на работу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Берта Малмаран оказалась полковником запаса и при первой же встрече потребовала без обиняков, чтобы к ней обращались как к полковнику. Она была коренастая, приземистая, с мужскими чертами лица.
Гаррет глядел на нее и мысленно рвал свою таблицу в клочки — Берта не подходила на роль матери Анжелики, даже если бы ее волосы стального цвета были заплетены в идеальную французскую косу,
