ключи от домика.
— Домик! Ну конечно, хотя там никого не было с прошлого года. Ох, если бы я только знала, я бы поехала туда и приготовила его для вас.
Как будто они собираются туда на медовый месяц! Краска прилила к щекам Тори.
— Мама, просто скажи, где там складные кресла. Мы собираемся посмотреть, как зажигаются звезды, а потом приедем обратно.
— Тори, ты взрослая женщина. Тебе не нужно отчитываться мне в том, что ты делаешь. Твой папа и я всегда только рады, когда этот домик может кому-то пригодиться и доставить удовольствие.
— Речь не идет ни о каком удовольствии! Ну так где кресла?
Мама кинула на нее удивленный взгляд. И пожала плечами.
— Посмотри во дворе. Ой, вот ключ.
Адам взял у нее ключ.
— Скоро я уезжаю. Может быть, мы больше не увидимся.
В ее глазах появились слезы, и это заставило его еще больше пожалеть о том, что он вообще здесь появился.
Зачем он приехал? Чтобы принести боль всем этим людям? Мама Тори хотела, чтобы он остался и помог Тори. Которая, кажется, его ненавидит.
Мама Тори перестала плакать, сняла перчатки и крепко обняла Адама.
— Ты можешь приезжать в любое время, Адам. Когда захочешь.
— Спасибо.
От дома ее матери они поехали к дому Дэниела. Краешком глаза Адам косился на Тори, ждал ее реакцию, когда она увидит полуразвалившийся дом.
Равнодушное выражение исчезло из ее глаз, и она нахмурила брови, когда перед ними возникла эта лачуга.
— Он, наверное, в школе. Я просто оставлю…
— Вон он, — сказала она мягко.
Дэниел появился на пороге, взлохмаченный, в рваной футболке.
Адам покачал головой и вышел из машины. Он открыл багажник и вытащил кресло.
— Я думал, ты хотел отправиться в школу, — сказал он, когда Дэниел подошел поближе.
— Да зачем? У меня нет денег поступить в университет, даже если бы я и хотел. И я не собираюсь.
Последнее прозвучало на повышенных тонах — парень разозлился.
Тори вылезла из машины, и Дэниел усмехнулся:
— Как ваша нога, леди?
Адам увидел, как ее улыбка стирает суровое выражение с лица паренька.
— Да я запросто марафон пробегу, — радостно сообщила она.
Адам уставился на нее. Сберегла весь свой шарм для этого юного разбойника, а не для него.
— Я потерял змея, — сказал Адам и предоставил Дэниелу самому решать, сколько стоил змей.
— Это был прекрасный змей, — сказала Тори, улыбаясь, и от ее улыбки паренек, казалось, рос на глазах. — Если бы ты только видел, как он летал. Когда он оборвал леску, он был похож на дикого жеребца, который вырвался на свободу — прямо в облака.
— Сколько за змея? — недовольно спросил Адам. Ему она не сказала, что змей был похож на дикого зверя. Нет, для него, того, который бегал по этому холму вверх и вниз так, что тряслись руки и ноги, для него — ледяной взгляд!
— Это подарок, — великодушно сказал Дэниел. — Для вас. — И он взял руку Тори, наклонился и поцеловал ее.
Она рассмеялась.
— А где ты достал коляску? — резко спросил Адам, напоминая Тори, что они здесь по делу.
— Да какая разница! — беззаботно сказал Дэниел.
— Договаривались, что ты ее не стащишь.
— Я ее не крал, — бросил он раздраженно Адаму, посылая Тори исподтишка еще одну улыбку. — Я ее занял и верну обратно.
— Ты требуешь награды? — сказал Адам, еле сдерживая ярость.
— Я об этом не думал. Спасибо, ста…
— Только попробуй!
— Вам еще что-нибудь нужно?
— Нет, — сказал Адам, и тут его взгляд упал на старый мотоцикл, который стоял с той стороны забора. — Это «харлей»?
— Да, моего брата.
Тори смотрела на него с минуту с каким-то неуловимым выражением на лице. Она знала, что не сможет уйти, пока не рассмотрит хорошенько мотоцикл. Она слегка тряхнула головой, но теперь на ее лице появилась улыбка.
Адам прошел в калитку, которая еле держалась на петлях. Мотоцикл был очень красивый. Старый. Хромированный, с черной кожей.
— Великолепная машина, — сказал он восхищенно. — Восемьдесят третий?
— Восемьдесят четвертый. Мой брат от него без ума. Он почти все сделал сам. Машина застрахована до следующей недели, так что на этой неделе он гоняет столько, сколько сможет.
— А как ты думаешь, мы сможем взять его напрокат?
Дэниел просиял, как будто уже подсчитывал свои комиссионные.
— Ну если к нему правильно подступиться, то, может, и получится.
— На один день. Я сегодня же верну его. — «По дороге в аэропорт», — мысленно добавил он.
— Я пойду поговорю с ним.
Дэниел поднялся по шатким ступеням и исчез в доме.
Тори прошла в калитку и посмотрела на мотоцикл.
— Адам, ты все еще сходишь с ума от этих нагромождений металла!
Его мозг юриста отметил, что она разговаривает с ним неохотно. Но она разговаривала с ним!
— Ну да! — «Действуй осторожно!» — подумал он. — А ты как?
— Мне никогда не нравились мотоциклы.
— Нет, нравились! Ты умоляла меня, чтобы я тебя прокатил, в те старые времена, когда мой мотоцикл был еще на ходу.
Ее щеки порозовели.
— Пожалуй, мне нравилось кататься! Но это совсем не то же, что та великая страсть, которой ты обычно отличался.
Да, ему тоже всегда казалось, что мотоциклы — его великая страсть. До этого утра, когда он подумал, как мог бы пощекотать ее ступни.
— Ты хочешь прокатиться на озеро на мотоцикле?
Краска сходила с ее лица. Она выглядела так, как будто сейчас скажет то, что не собиралась говорить.
Он был уверен, что она намерена сказать «нет», но она не стала этого делать. Она сказала «да».
И он почувствовал, как какая-то теплая энергия наполняет его.
Тори не могла поверить в это. Они стояли во дворе, который больше напоминал ночной кошмар, и смотрели на огромного черно-серебряного монстра; она только что сказала «да» на предложение поехать на нем на озеро вместо удобной машины.
Это было безумием — соглашаться. Ее разум требовал сказать «нет».
Но она сказала «да».
Он был прав. Ей нравилось забираться на заднее сиденье этих огромных, страшных машин, с которыми он когда-то возился.
Ей нравилось обвивать его руками, зарываться лицом в ароматную кожу его куртки, выглядывать из-
