возможно, не нуждалась в духовной связи? Она была очень замкнутой и самодостаточной женщиной.
— Не хочу возлагать вину за неудавшийся брак на покойную жену, — резко возразил Клинт.
— Даже если это правда?
Он долго молчал.
— Ответственность лежит на мне.
Бренда инстинктивно прикоснулась к руке Клинта и заглянула ему в лицо. Она чувствовала его боль.
— Клинт… ты берешь на себя ответственность за все на свете, не так ли? Но даже у тебя нет такой силы, чтобы нести на плечах всю тяжесть мира.
Он ничего не сказал. Бренда мягко продолжала:
— Ребекка верила, что ты воин — сильный, грозный. Она не знала, что ты прячешь свое истинное «я» за завесой отчужденной формальности. Для нее ты был мужчиной, который отдаст жизнь, чтобы защитить то, что для него важно. Только почему ей нужна была такая защита?
— Ребекка не рассказывала о своем детстве, но кое-какие намеки были. Возможно, что с ней тоже произошло что-то плохое.
— То, что помешало ей хотеть того же, чего хотел ты, Клинт, — духовной общности, родства душ…
Он пристально смотрел на Бренду, с нетерпением ожидая продолжения.
— Я тоже вижу воина, — сказала она, не отнимая руки и не отводя глаз от его лица. — Одинокого. Куда ты идешь, Клинт, когда тебе нужно немного теплоты? Знаешь, рядом с кем тебе не нужно все время быть сильным?
Он молчал, глядя на звезды.
— Со мной! — Бренда решила рискнуть всем. — Когда захочешь сложить оружие, Клинт, у тебя буду я.
Мужчина повернулся и посмотрел на нее. Нежно сжав ее лицо в ладонях, он провел большим пальцем по ее нижней губе, и она прикоснулась к нему языком. Клинт мгновенно отдернул руку.
Она с обидой смотрела на него, пока он не сказал:
— Что-то горит.
— Мясо?
— Нет.
— Картофель, наверное.
Проклятье! В самый решающий момент моей жизни!
Клинт быстро пошел в кухню, и Бренда последовала за ним. Остановившись в дверях, мужчина принюхался.
Запах был ужасен. Пахло не только сгоревшим картофелем, но чем-то еще.
— Видишь? — Она открыла духовку, но не почувствовала едкого запаха.
Клинт вышел в коридор. Вскоре оттуда послышалась брань.
Бренда увидела, что он бежит к выходу, держа в вытянутых руках пылающий пылесос. Открыв дверь, он вышвырнул его вон и повернулся к девушке, сложив руки на груди.
У Бренды душа ушла в пятки.
— Что произошло с моим пылесосом? — услышала она суровый голос.
Повесив голову, Бренда принялась водить носком туфли по ковру. Ей пришлось рассказать о взорвавшихся картофелинах и о том, как она вычистила духовку пылесосом.
— Учитывая забившиеся в него листья, я ничуть не удивлен, что он загорелся.
Бренда осмелилась поднять на него глаза.
У Клинта дрожали губы. Не выдержав, он запрокинул голову и расхохотался. Обхватив Бренду за талию, он поднял ее и закружил по комнате. Весь дом зазвенел от их смеха.
Они съели мясо и попробовали картофель, который подгорел снизу и не пропекся внутри. Слава богу, десерт оказался вполне съедобным.
Они смеялась и болтали, как старые друзья. Стена, разделявшая их, рухнула.
— Клинт, давай понежимся в горячей ванне.
Он изменился в лице.
— Что?
— В той, что на террасе. Ночь так прекрасна! Мы могли бы любоваться звездами…
— Это не очень хорошая мысль.
— Почему?
— Бренда, ты красивая женщина, но…
— Тебе не разрешается добавлять «но» к этим словам.
Клинт неуверенно улыбнулся.
— Ты красивая женщина. Я до смерти боюсь находиться в ванне наедине с тобой.
— Вот видишь? Я сказала тебе, что есть место, куда ты можешь пойти, когда тебе надоест быть воином. Это место — рядом со мной.
— Даже если я боюсь тебя? — спросил он.
— Даже если боишься.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Клинт не спеша раздевался в спальне. Ужин — от начала до конца — был катастрофой. Запах сгоревшего пылесоса отбивал аппетит, что, возможно, было благословением свыше. Мясо подгорело, картофель оказался несъедобным, салат увял, не дождавшись соуса. Десерт — шоколадный пудинг, в котором попадались рыхлые куски неизвестного происхождения, — украшали взбитые сливки с привкусом нефти.
Родившись в бедной семье, Клинт добился права сидеть за одним столом с финансовыми воротилами, промышленными магнатами, кинозвездами, политиками. Клинт Макферсон, паренек из неблагополучного района, научился пользоваться вилками для разных блюд, правильно есть ложкой суп и не прикрывать грудь белой льняной салфеткой.
Ему, выросшему на еде бедняков — картофеле, макаронах и рубленом мясе, — подавали омаров, устриц и другие экзотические и изысканные блюда. Но, несмотря на это, он никогда не получал такого наслаждения от столь ужасного ужина.
Пылесос безвозвратно погиб. На лужайке в некоторых местах выгорела трава.
Он всегда знал, что близость Бренды Кинг опаляет, как пламя, но не подозревал, что она опьяняет.
Горячая ванна с Брендой — бред. Настоящее безумие.
Внезапно Клинт подумал, что неизменная рассудительность и благоразумие привели его лишь к одиночеству: все рациональные решения и тщательное планирование не оставляли места для радостей жизни.
Бренда поняла глубину его одиночества, чем тронула его душу.
Как только она положила ладонь ему на руку и произнесла те слова, пустота в его душе начала заполняться.
Поэтому… «Разве это безумие — дать волю чувствам, которые я всегда подавлял?»
Да.
«Остановит ли меня что-нибудь?»
Нет.
Клинт был беспомощен перед влечением, которое испытывал к Бренде.
Скоро ему предстояло узнать, рухнет ли его мир, если он ослабит контроль над собой.
Клинт надел банный халат, который вполне подходил для мужчины, безупречно владеющего своими
