— Вот чем философы и мудрецы превосходят всех людей, — поняли наконец-то блудницы.
— Да, если все законы уничтожатся, мы одни будем жить по-прежнему, — сказал Аристипп.
Блудницы начали разбирать учеников Сократа. На Аристиппа так накинулись сразу три.
— Выбери из нас одну! — потребовали они.
— Нет уж! — сказал Аристипп. — Парису плохо пришлось за то, что он отдал предпочтение одной из трех.
И действительно поволок под мышками всех трех сразу куда-то в кромешную тьму.
— Не опозорься, входя, — сказал ему Сократ.
— Не позорно входить, позорно не найти сил, чтобы выйти, — ответил Аристипп.
— Теперь-то я понимаю, — сказал Сократ, — почему Аристипп конечным благом объявил плавное движение, воспринимаемое ощущением.
— Где Аристипп, там нам делать нечего, — сказал Алкивиад. — Пройдем всю улицу, заглядывая под каждый красный фонарь!
Сократ, Алкивиад и Критий показались в дверях блудилища.
— А ты-то как тут оказался? — удивился Сократ, увидев меня.
— Взялся, — пояснил я.
— А как же симпосий? Каллипига страдает. Да и я там жду тебя, не дождусь.
— А… Глобальный человек, — почему-то с неприязнью в голосе сказал Критий.
— Сократ! — взмолился зазывала Федон, — возьми меня к себе в ученики!
— Так ведь я никого не учу, Федон, — ответил Сократ. — Разговариваю, разве что.
— Вот и возьми меня для разговоров.
— И что ты ждешь от этих наших разговоров?
— Я хочу до предела довести мастерство философского спора, предпочитая этические проблемы.
— Неплохо задумано, Федон, — согласился Сократ. — Только ведь тебя хозяйка Даздраперма не отпустит. Ты ведь ее раб.
— А пусть Алкивиад и Критий меня выкупят. У них денег полно.
— Идет, — сказал Алкивиад. — Интересно посмотреть, как из раба вылупится философ.
— Да ничего из него не получится, — предположил Критий, но кошелек с золотом все же достал откуда-то из-за пазухи.
Тут в блудилище возник какой-то посторонний шум и грохот. Я уже, было, подумал, что Аристипп провалился в своем начинании. Но нет. Просто на крыльцо вывалилась настоятельница “Высоконравственного блудилища”, кандидат диалектических наук, жена Межеумовича — Даздраперма. Она уставила “руки в боки”, повела мохнатой бровью и басом заявила:
— Вы что, предприятие мне развалить захотели?! Разговоры разговариваете с моими ангелочками, а как до дела дошло, вы и в кусты! Думаешь, Сократ, я на тебя управу не найду?! Да сколько угодно! Мигну славному Агатию, он тебя и поставит на место! Ну, никакого житья от твоего идеализма нет! Сам-то по молодости все блудилища прошел вдоль и поперек! А другим запрещаешь!
— Да и в мыслях у меня не было, дорогая Даздраперма, что-либо запрещать, — сказал Сократ. — Ведь каждый умнее всех! Не так ли?
— Ну!
— Вот тебе и ну! Продай свое “Высоконравственное блудилище”.
— Тебе, что ли?
— Да мне-то оно зачем?
— Все равно не продам!
— А что продашь?
— Вот этого зазывалу купи. Все равно от него никакого толку! Зазвал вот вас, а зачем?
— Да не зазывал он нас. Мы сами вошли.
— Тем более… Сколько дашь?
— Пять мин, Даздраперма. Только дам не я, сама знаешь, что у меня денег не бывает в принципе, а вот эти, Алкивиад с Критием.
— Да за пять мин я осла могу купить.
— Купи, тогда у тебя будет сразу два осла.
— Ладно уж, исключительно из любви к справедливости продам за пять мин, да еще пять мин неустойки.
— А это за что?
— За простой моих высоконравственных малюточек-блудниц. Ты-то уж ладно, а вот вина Алкивиада с Критием тут полная.
