Жеребкинс почти полностью записал эти слова, когда до него дошло.
— О, ха-ха. Артемис. Очень смешно. Кстати, я давно понял, что это ты.
Элфи не засмеялась.
— Ничего смешного. С синдромом Атлантиды не шутят.
При первом же упоминании болезни Артемис почувствовал, как в глубине сознания зашевелились четверки.
«Только не это», — подумал он.
— Мне бы значительно полегчало, если бы вы поменялись местами, — сказал он, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Кстати, будьте любезны, закройте шторки на двух иллюминаторах или откройте их, только не оставляйте в среднем положении. В этом нет никакого смысла.
Элфи очень хотелось встряхнуть Артемиса, только бы он вышел из этого состояния, но доктор Аргон из Братства психиатров просил их развлекать юношу, пока того не доставят в клинику.
«Старая палата Опал Кобой свободна», — бодро сообщил психиатр, и Элфи прикинула, не придумывает ли он уже названия для неизбежной книги.
Поэтому она сказала:
— Хорошо, Артемис. Я поправлю шторки.
Прежде чем щелкнуть по иконке с изображением солнца возле шторки для осветления иллюминатора, она заметила стайку экзотических рыб, наслаждающихся теплом от прожектора рядом с кормовыми рулями «Ностремиуса».
«Все мы стремимся к свету, — подумала Элфи. И когда только успела она стать философом? — Если бы Артемис не думал слишком много, возможно, все бы обошлось. Надо с этим что-то делать».
— Артемис, — сказала она, попытавшись вложить в голос нотку оптимизма, — доктор Аргон спрашивал, нет ли у тебя каких-нибудь записей, касающихся…
— Моего погружения в безумие? — закончил за нее фразу Артемис.
— На самом деле он спрашивал о развитии синдрома. Говорит, почти все страдающие им ведут дневники. Поскольку ощущают огромную потребность быть понятыми после…
— Смерти, — снова закончил за нее фразу Артемис. — Понимаю. Я до сих пор ощущаю тягу к записям. — Он снял кольцо со среднего пальца. — Это мой коммуникатор для связи с волшебным народцем, помнишь? Я вел видео-дневник. Увлекательное зрелище, по-моему.
Жеребкинс взял кольцо.
— Разреши переправить его Аргону. Это позволит ему хоть немного во всем разобраться, прежде чем он привяжет тебя к креслу для помешанных. — Тут кентавр осознал бестактность сказанного. — Извини. Кобыллина постоянно твердит, какой я бесчувственный. Нет никакого кресла для помешанных, скорее там диван или кровать.
— Жеребкинс, мы все поняли, — перебила его Элфи. — Большое тебе спасибо.
Кентавр процокал к автоматической двери палаты.
— Ладно. Постараюсь отправить кольцо как можно быстрее. Еще увидимся. Кстати, берегись зловредных четверок.
Артемис поморщился. Элфи права. Синдром Атлантиды — это не смешно.
Эльфийка села на стул рядом с его койкой. Очень современной, со стабилизаторами и амортизаторами, но, к сожалению, коротковатой.
— Ты растешь, Артемис.
Юноша едва заметно улыбнулся.
— Знаю. В некоторых отношениях недостаточно быстро.
Элфи взяла его за руку.
— Если хочешь, можешь попробовать вывести себя из равновесия, только вряд ли получится. Жеребкинс накачал тебя таким количеством успокоительных средств, что лошадь и та бы уже давно спала.
Они оба улыбнулись этой шутке, но Артемис был слишком подавлен.
— Это не походило на наши обычные приключения, Элфи. Раньше кто-то одерживал верх, и в итоге мы становились богаче. Но на этот раз столько народу погибло, причем невинного, а никому лучше не стало. И все ради любви. Я даже не могу думать о Финте как о злодее — он просто хотел вернуть жену.
Элфи сжала руку Артемиса.
— Все могло обернуться гораздо хуже, не окажись мы в нужное время в нужном месте. Номер Первый жив благодаря тебе, не говоря уже о тех, кто находится на борту этого судна. Как только ты оправишься, мы займемся спасением мира при помощи твоего «Ледяного куба».
— Отлично. Это по-прежнему очень важно для меня, правда, я уже готов немного пересмотреть условия.
— Гмм. Я так и думала.
Артемис глотнул воды из стоявшей на тумбочке чашки.
— Я не хочу становиться совсем прежним Артемисом. Именно мое старое «я» привело к возникновению синдрома Атлантиды.
— Ты совершил некоторое количество скверных поступков, Артемис. Но не станешь их повторять. Позволь им остаться в прошлом. Отпусти их.
— Правда? По-твоему, такие вещи можно просто отпустить?
— Не так уж просто, но с нашей помощью у тебя получится, если ты на самом деле этого хочешь.
Артемис закатил глаза.
— Процедуры и микстуры, смилуйся небо…
— Доктор Аргон несколько тщеславен, но он хороший специалист. Возможно, лучший. Кроме того, уверена, Номер Первый даст тебе волшебный антидот и удалит остатки искр у тебя из организма.
— Судя по твоим словам, будет больно.
— Возможно. Но ты среди друзей. Хороших друзей.
Артемис сел, откинувшись на подушки.
— Я знаю. А где Мульч?
— А ты как думаешь?
— Наверное, он сейчас на камбузе. Внутри какого-нибудь холодильника.
— И ты, скорее всего, прав.
— А как дела у Джульетты?
Во вздохе Элфи звучали одновременно любовь и озабоченность.
— Она решила устроить поединок с огромным пикси, имевшим неосторожность отпустить комментарий насчет ее косы. Пока я делаю вид, будто ничего не знаю, но скоро мне придется вмешаться.
— Жаль этого пикси, — заметил Артемис. — А где Дворецки? Как по-твоему, он сможет когда-нибудь мне доверять?
— Думаю, уже доверяет.
— Я должен поговорить с ним.
Элфи бросила взгляд в сторону коридора.
— Чуть попозже. Он занят очень щекотливым разговором по телефону.
Артемис мгновенно догадался, с кем беседует его телохранитель. Очень скоро ему самому предстояло сделать подобный звонок.
— Ладно, — произнес он беспечно, хотя синдром Атлантиды по-прежнему бурлил у него в висках, не позволяя испытывать беспечность.
«Упорядочи то, — твердил синдром. — Сосчитай это. Берегись четверок. Четверка — смерть».
— Я слышал, ты встречаешься с Трубой Келпом. Вы не планируете в ближайшее время расположиться биваком?
Дворецки поймал себя на приступе клаустрофобии. Ему определенно казалось, будто стены сжимаются вокруг него. И дело было не в коридоре, предназначенном для существ вдвое меньших размеров. Единственным местом, где он мог выпрямиться в полный рост, оставался спортивный зал, но это помещение не очень подходило для разговора, поскольку в данный момент младшая сестра вышибала там
