Елисей хотел, чтобы эта фраза прозвучала жестко, резко. Но вышло как-то хлипко, даже заискивающе.
– А то что? – как на какую-то вошь, посмотрел на него Сафрон.
Елисей не нашелся, что сказать. Сафрон расценил это как свою победу.
– Короче, хряк, – зло процедил он сквозь зубы. – Ты мне «стрелку» забил. В рот тебе потные ноги, а не «стрелку». Завтра перечислишь все бабки, на которые торчишь. Иначе...
Он сделал руками так, будто скручивал шею курице.
– Нет, – мотнул головой Елисей.
И покачнулся на ватных ногах.
– Что? – взвился Сафрон.
– Что слышал, – жестко отрезал Петлюра.
Елисей будто только сейчас вспомнил о нем и его пацанах. И сразу взбодрился. Расправил взмокшие крылья.
– Ты ничего не получишь! – куда более решительно заявил он. – И сам мне будешь платить...
Одним полушарием мозга Елисей понимал, что спорол дичь. Не должен он был так говорить – по крайней мере сейчас. Зато второе полушарие одобряло его поведение. Надо давить Сафрона. Или сейчас, или никогда...
– Что ты сказал?! – оторопело сморщился авторитет.
– Кончилось твое время, Сафрон...
Словно не он это говорил, а кто-то другой. Зато какая эйфория, какая острота ощущений. Елисей ощущал себя по меньшей мере Наполеоном.
– Да я тебя...
С неожиданной прытью Сафрон выхватил из-под куртки ствол. Направил его на Елисея. И снова крутость того куда-то исчезла. Как вода в унитаз всосалась.
– А я тебя, – послышался спокойный голос Петлюры.
Он вынырнул из-за спины Елисея. Резко приблизился к Сафрону. Пистолет на его вытянутой руке ткнулся авторитету в щеку.
А спутники Сафрона тоже не зевали. Быстро, натренированно повыхватывали свои стволы. Один взял на прицел Петлюру, трое других направили оружие на его людей. Но и те не спали. Также ощетинились стволами.
Пять стволов с одной стороны. И семь с другой. Даже Толик не сплоховал, тоже схватился за «пушку». Численное превосходство было на стороне Елисея. И люди его ничуть не хуже, чем у Сафрона, даже лучше. Только Елисею от этого не легче. Он смотрел в жестокие глаза Сафрона и умирал от страха. Он был беззащитен перед ним, перед силой, которую тот воплощал.
Это сидя в своем кабинете или в машине, хорошо ощущать себя крутым. А когда тебе в лоб направлен вороненый ствол, все твои амбиции вдруг исчезают. И ничего не хочется от этой жизни, кроме одного. Чтобы все оставили тебя в покое. И деньги уже не прельщают, и слава не нужна, и власть над людьми ничего не значит. Хочется только жить. Просто жить. Дышать свежим воздухом и любоваться солнцем, небом, облаками...
Но пощадит ли его Сафрон, не спустит ли он пулю с привязи?
Сафрон обречен. Если вдруг кто-то нажмет на спусковой крючок, авторитет умрет первым. Бойцы Петлюры перебьют всех его спутников – их больше, и стреляют они отменно. Только Елисею от этого не легче. Ведь он тоже сгинет. Умирая, Сафрон нажмет на спуск. Ему-то будет уже все равно... Ох как хочется жить!.. Елисей хотел, чтобы Сафрон знал это. Он даже собрался просить его о пощаде. Плевать, что подумает о нем Петлюра, Штырь. Плевать на все. Лишь бы жить... Но он не мог молить о пощаде. Страх парализовал голосовые связки...
Пять стволов с одной стороны, семь с другой. Противостояние продолжалось. Выстрелов не было. Зато Елисею казалось, что он слышит, как трещит воздух, до предела наэлектризованный злыми взглядами противников. Все молчали. Никто не решался нарушить эту зловещую тишину. Да и слова сейчас не имели никакой силы – настолько накалена была обстановка.
Тишину нарушил вой ментовской сирены. Даже не вой, а робкий такой взвизг. Что-то взвыло в ночи и тут же заглохло. Но сигнал получен. Менты приближаются. Надо уходить.
Елисей видел, как подался назад Сафрон. Как задом втянулся в двери один его человек, второй. Он сам и его люди напоминали роботов. Окаменевшие лица, механическая ненависть во взглядах, безжизненные, точно выверенные движения.
Да какая разница, кто они, роботы или люди? Главное, они уходят. И оставляют Елисея живым.
Противостояние продолжалось до тех пор, пока в дверях ресторана не скрылся Сафрон. Пистолеты продолжали молчать. Елисей не мог поверить, что все закончилось. Сафрон исчез, а он остался жив.
Менты приближались. Только Елисей почему-то не очень их боялся. Пусть его впечатают мордой в землю, пусть выпишут несколько литров «пива». Но ведь его не убьют. Рано или поздно он выйдет на свободу. Выйдет, чтобы жить нормальной человеческой жизнью. И к черту вся эта бандитская романтика с ее никому не нужной крутизной!..
Только Петлюра думал иначе.
– Уходим! – сказал он под скрип тормозов ментовской машины.
Теперь он казался Елисею роботом. И его бойцы тоже. Все семеро они развернулись лицом к «луноходу». И двинулись на него плотной, вооруженной массой.
Из машины выскочили два мента с автоматами. Как будто со стороны Елисей наблюдал за ними. Видел охотничий блеск в их глазах. Но этот блеск вдруг куда-то пропал. Сержанты заглянули в лицо смертельной опасности. Семь человек со зверскими лицами и мощными «береттами» в руках стремительно приближались к ним. Если они начнут стрелять – а они настроены на это, – никакие автоматы не помогут.
Елисей видел, как Петлюра подал знак ментам сложить оружие. Те подчинились. Нехотя и бережно уложили автоматы на землю. И сами легли – тот же Петлюра позаботился. И водителя из «лунохода» вытащили. Уложили рядом, обыскали, забрали пистолет.
– Уходим, – снова сказал Петлюра.
На этот раз он обращался к одному Елисею. Тот завороженно кивнул и двинулся к машине, на которую показал ему Петлюра.
Он сел на заднее сиденье своего джипа, рядом с ним устроился Василь. В руках у него два автомата, три «пээма».
Два джипа один за другим стартовали с места. Петлюра сидел впереди на пассажирском месте головной машины и держал на прицеле разложенных ментов.
– Стволы верни, – коротко бросил он Василю.
Тот кивнул, открыл дверцу и бросил на асфальт трофей. Так и надо – ни к чему им увозить с собой ментовское оружие.
– Ну вот и все, – сказал Петлюра и облегченно вздохнул.
Машины неслись по дороге вон из Битова. Надо уносить ноги, пока не начались облавы.
– А ты, шеф, молодцом держался, – одобрительно заметил Василь, обращаясь к Елисею. – Я бы так не смог...
Елисей моментально взбодрился. В мгновение ока перебрал в уме детали недавней сцены. Сафрон пытался зачморить его, но он не уступил. Ответил ему «нет». Пусть и не твердым «нет», но все же.
Одно плохо. Чуть штаны себе не испоганил, когда стоял под дулом сафроновской «пушки». Мысли позорные в голову лезли, слова недостойные на язык просились. Но ведь наружу-то ничего не пролезло. И трусы сухими остались. Сафрона прогнали, ментов ткнули мордами в асфальт. Круто? Еще как круто. И Елисей принимал в этом участие. Он как был, так и остался крутым...
Настроение поднималось, как воздушный шар, накачанный горячим воздухом. Но шар вдруг лопнул – будто кто-то проткнул его. Елисей осознал, в какую историю он влип. Он и его люди угрожали ментам, разоружили их. За это их если и погладят по голове, то только коваными полуботинками. Менты умеют мстить за своих. И делают это с удовольствием...
Глава вторая
– Ну и как прикажете все это понимать?
