Наводила Лелька тень на плетень. И только после пролила свет на истину. Оказывается, у Никиты две жизни. Одна длинная, только он ничего из нее не помнит. Вторая короткая, которую он как бы не воспринимает всерьез. Память он потерял. Не знает, кто он такой. Но хочет узнать. Да все как-то не получается. И времени нет. Сначала проблемы с Лелькой. Теперь вот с ней, с Мари. Не успокоится Никита, пока не разрешит их. А дело уже близится к развязке...
В приемной генерального директора их встретила миловидная секретарша.
– Вы к Матвею Вадимовичу? – спросила она.
– К нему...
Секретарша нажала на клавишу интеркома.
– Матвей Вадимович, к вам посетители...
«Ну их в баню, этих посетителей!» – пронеслось у него в голове.
– Женщина, – едва слышно добавила секретарша.
Матвею стало плохо. История с Настей не просто врезалась в память. После вчерашней ночи он думал, что никогда и ни с кем больше не будет заниматься сексом. Настолько сильно опустошила его эта нимфоманка.
Он проспал весь остаток ночи, все утро. Проснулся только к обеду. Кое-как привел себя в порядок и отправился на работу. Совсем он сейчас никакой.
– Пусть проходит, – обреченно вздохнул Матвей.
Он ожидал увидеть Настю. Но в кабинет вошла Мари.
Матвей приободрился. С Настей бы он чувствовал себя жертвой. Жертвой сексуального террора. Перед Мари же он как бы в роли поработителя. А жертва – она.
– А-а, это ты, – с гадкой ухмылкой протянул он.
– Я... – жалко отозвалась Мари.
– А где твой хмырь?
– Какой хмырь? – будто не поняла она.
– Ну этот, который телохранитель...
– Никита?.. Никита со мной, в приемной...
Зря он спросил ее про телохранителя. Зря узнал, что он с ней. Потому что расхотелось ему измываться над Мари. Он даже вспомнил о вежливости. И пригласил гостью сесть. Но все же он чувствовал свое превосходство над ней. Как ни крути, а она в его руках.
– Извиняться пришла? – спросил он.
– С чего ты взял? – вроде как удивилась она.
– Ты что, правда не боишься?
– Чего?
– Тебя не волнует, что Эдик все узнает.
– Волнует... Но он ничего не узнает.
– Почему?
– Потому что ты не передашь ему компромат. Ты не захочешь открыть перед ним свои карты. Ведь после этого ты не сможешь над ним издеваться...
– А ты не дура, – усмехнулся Матвей. – Правильно соображаешь. Да, я хотел растянуть удовольствие... Но ты одного не поняла. Того, что достала меня. Я пожертвую своим удовольствием и отправлю кассету Эдику.
– Значит, ты еще не отправил...
– Не отправил. Но кассета уже в бандероли. Осталось только на почту отнести...
– Ты серьезно?
– Вполне.
– И тебе не жаль меня?
– Нисколько.
– Ты ведь меня опозоришь...
– Ну и что?
– Может, одумаешься?
– Ни за что!
Мари поджала губы. И с ненавистью посмотрела на него. Но ненависть эта не от силы – от отчаяния. Матвея этим не пронять.
– Я хочу посмотреть эту кассету, – сказала она.
– Последняя воля приговоренного?
– Считай, что так...
Матвей поднялся со своего места, достал из сейфа кассету.
– А ты сказал, что она в бандероли...
– Ты же сама понимаешь, это всего лишь копия...
– И много у тебя этих копий?
– Достаточно.
Он вставил кассету в видеомагнитофон. Снова сел на место. Взялся за пульт дистанционного управления. На экране телевизора появилось изображение. Голая Мари и три мужика над ней. Эх-ма! Ох- ма!.. Матвей аж развеселился.
– Представляю, как это понравится Эдику...
– Весело, да?
– Еще как!..
– А мне нет.
– Да ну! Не может быть! – Он получал удовольствие, издеваясь над Мари.
Мари встала, подошла к видику, вытащила из него кассету и с силой швырнула ее в стену.
– Невесело тебе, да?
– А ты бы веселился на моем месте?
– С чего ты взяла, что я могу оказаться на твоем месте?
– Ты же знаешь, жизнь интересная штука. И в ней всегда есть место для чуда...
– Чудо у меня в штанах...
– Да нет, – подозрительно злорадно усмехнулась Мари. – Чудо не только в твоих штанах. Я знаю одного алкаша, у которого тоже есть чудо. И знаю одну вонючую задницу, в которой это чудо побывало...
Мари достала из своей сумочки какую-то кассету и вставила ее в видеомагнитофон. Включила воспроизведение. На экране появилось... Матвей не мог поверить своим глазам.
Кровать, на ней он, совершенно голый, в позе собирателя ракушек. Сзади над ним трудится какое-то дегенеративное существо. Точно такой же урод держит его за уши и...
Матвей вспомнил тот мерзкий привкус во рту. И боль в заднице. Настя говорила, что пихала ему туда искусственный член. Оказывается, она врала. Член был самый настоящий!..
Он в бешенстве схватил со стола сотовый телефон и швырнул им в телевизор. Изображение исчезло вместе с осколками экрана.
– И все равно, из песни слов не выбросишь, – злорадствовала Мари.
Матвей потянулся к ней через стол, попытался схватить ее. Но она вовремя отступила. И в это время в кабинет вошел Никита, ее телохранитель.
– Дядя нервничает? – с издевкой спросил он.
И закрыл собой Мари. Теперь ее не достать. А на него самого кинуться Матвей не решился. Слишком хорошо он знал, какой силы удар у этого козла... Из Матвея будто пар выпустили. Он обмяк и в бессилии опустился в свое кресло. Его колотило от злости, отчаяния и ощущения собственной беспомощности.
– Ты, дятел, наверное, в школе плохо учился? – продолжал глумиться над ним Никита.
На какой-то миг Матвею показалось, что на его месте он сам. А на месте Матвея – Мари. Власть переменилась. Все перевернулось с ног на голову. Его опустили, как последнего пидера. И теперь всякий может бросить в него камень...
– Не научили тебя народной мудрости. Не рой яму другому, сам в нее попадешь... В чужой колодец ты плюнул. Даже не плюнул, а кончил. И дружки твои этот же колодец испоганили. А теперь пришла пора
