самому из этого колодца водицы испить... Не пей из этого колодца, петухом станешь!.. Только поздно уже. Испил ты водицы. Козлом ты и раньше был, а сейчас ты еще и петух...
В голосе Никиты появились приблатненные интонации. Матвей весь сжался, когда он подошел к нему и развалился в кресле напротив.
Все, правильно, не рой яму другому... Матвей разработал целую систему, как ставить людей в зависимость от себя. Видеошантаж в этом ряду стоял на первом месте. Теперь он попался на собственный крючок. Его развели, как последнего лоха. Настя, квартира, постель, египетское вино... А потом появились какие-то алкаши. Он про них даже не знал, а они поимели его. И вся эта мерзость снята на пленку...
А ведь у него мать, отец, сестра. Что они скажут, когда им в руки попадет эта запись?.. Катя, любовница его – та вообще ничего не скажет. Усмехнется да бросит его. Ей ведь модельный бизнес тем и не нравится, что там почти все мужики – педики.
А что скажут его дружбаны?.. Вот где будет лом, настоящая катастрофа...
– Ну что, будем компромат на Мари в Японию посылать? – спросил Никита.
– Нет...
– И кассеты все отдашь?
– Все...
– Смотри, как быстро ты поумнел...
– Я больше не буду! – жалобно посмотрел на Никиту Матвей.
– У тю-тю, хороший ты мой!
Никита протянул руку и потрепал его по щеке.
– Слышишь, Мари, он больше не будет... Поверим ему?
– Поверим...
– Не отошлем кассету папе и маме?..
– Не надо. А то они ему по попке нахлестают. А попка у него и без того болит...
– Может, дружкам его дадим посмотреть?
– Жалко его. Вася, друг его, любит в попку делать. А вдруг он на него, бедненького, полезет?..
Матвею показалось вдруг, что он сейчас потеряет сознание. Побледнел он, глаза закатил. Мари это заметила.
– Ладно, пошли, Никита. Мальчику плохо. Сейчас в обморок бухнется... Как барышня... А может, он уже барышней стал?
Мари засмеялась. Матвей сложил руки на столе и уронил на них голову. Он не слышал, как уходили Мари и ее телохранитель. Зато слышал жужжание, с каким кассета выходила из видеомагнитофона. Они забрали запись с его позором с собой. Теперь с ними лучше не связываться...
Мари смотрела на него с обожанием. Нравился он ей. А потом, из такой трясины ее вытащил.
Они ехали к ней домой после встречи с Матвеем.
– Спасибо тебе, – сказала она. – Крепко ты меня выручил...
– И меня, – добавила Лелька.
Она ехала в машине вместе с ними.
– Тебя-то чего?
– А Матвей, он хоть и педик, но на женщин у него о-го-го как стоит!..
– Удовлетворил?
– Ага... Только я еще хочу...
Никита понял, кого она хочет, и тяжело вздохнул. Надоело ему отбиваться от Лельки.
– А ты не вздыхай. Ты здесь ни при чем. Вот эта штука здесь при чем...
Лелька достала из своей сумочки сверток, заботливо развернула его. Выставила на обозрение гелиевый фаллос. Тот самый, который она Матвею показывала.
Ему-то она эту штуку только показывала. А на вооружение себе взяла. И, похоже, весьма тем довольна.
Никита снова вздохнул. Но на этот раз облегченно. У Мари – Эдик, у Лельки – имитатор. А у него свобода. Ни с кем он не обязан спать... Хотя, если честно, мысль забраться в постель к той или другой казалась ему очень заманчивой.
Он закрыл глаза. И в который раз попытался воззвать к омертвевшей своей памяти. Очень хотелось ему воскресить образ той, единственной, из той, прошлой его жизни. Очень он хотел знать, ради кого ему приходится бороться с великим искушением.
Глава 6
Артюх из кожи вон лез, пытаясь опутать «Эсперанто» агентурной сетью. Но из этого мало что выходило. Служба безопасности отеля была на высоте. И почти все замыслы Артюха рубила на корню. Хотя, конечно, кое-что ему удавалось.
Шалман был недоволен. Надоело ему жить на зашифрованной квартире. Хорошо там – бабы, пойло, веселье. Но все же он чувствовал себя, как в тюрьме. Воли ему хотелось. Он хотел появляться там, где захочет. Делать то, что ему угодно. И ни от кого не прятаться. Но для этого нужно было полностью подмять под себя строптивый отель. Пока у него ничего не получалось.
– Это не баба, это бестия, – говорил Артюх про хозяйку «Эсперанто». – Голова конкретно работает. Все видит, все замечает. Все по уму делает. Будто всю жизнь только и делала, что отелями управляла. А служба безопасности – это вообще. Как часики все работает...
– «Как часики», говоришь?
– Ага...
– А как часики остановить можно?
– Как?..
– Пружину нужно сломать...
– Да понимаю я. Только не подобраться к этой сучке. Плотно пасут ее, никого к ней не подпускают... Но выход есть...
– Какой?
– Охранники в отеле конкретно на стреме. Не даром хлеб свой жрут. Но все равно, пару килограммов пластида в отель протащить можно.
– Нет, это отпадает. Я же тебе говорил, в отеле должно быть все тихо...
– Тогда я не знаю...
– А ты узнай... Надоел ты мне со своим «не могу». Все, лопнуло мое терпение. Два дня сроку тебе. Делай, что хочешь, но чтобы сучка эта отбросила коньки... Не замочишь бабу, я тебя замочу. Ты меня понял?
– Да. Понял...
– И заруби себе на носу – в самом отеле шум не поднимать.
– Да у меня уже весь рубильник в зарубках...
– Вот и хорошо. Все, давай, действуй...
С каждым днем Марта все больше привязывалась к Елене Михайловне. Она воспринимала ее уже не только как личную секретаршу, но как близкую подругу. Нравилась ей эта женщина.
И Криницыну Елена Михайловна нравилась. Потому что, как начальник службы безопасности отеля, он доверял ей. Только все равно как рентгеном постоянно просвечивал ее со всех сторон. И днем и ночью держал ее в поле своего зрения. Как-никак доверенное лицо генерального управляющего отелем. Наверняка ее попытаются завербовать. Как Лесновского, царствие ему небесное. Но пока вокруг нее все было спокойно. Никто не пытался взять ее под свой контроль. Будто знали люди Шалмана, что это бесполезно.
– Лена, ты не побудешь со мной после работы? – сказала ей Марта. – Сегодня у моей Вероники день рождения. Будет брат мой двоюродный с женой. Но я хотела бы, чтобы и ты с нами за столом посидела...
– Ну что ты, Марта, конечно, – тепло улыбнулась она.
Они обращались друг к другу на «ты». И по именам. Марте не хватало дружеского общения. И Лена
