Сильные руки схватили Скипидара, скрутили, на руках защелкнулись наручники. Его протащили через коридор, сдали на руки дежурного изолятора временного содержания. После нескольких профилактических ударов по копчику Скипидар оказался в сырой камере-одиночке.
Отсюда не убежишь. Да у него и сил не было бежать...
Никите приходилось слышать о «душегубках», в которых фашисты морили людей выхлопными газами. Но никогда не думал, что и сам может угодить в такую машину...
Крепкие парни в камуфляже скрутили его, сунули в пустой фургон вместе с Валерой и Лелькой. А затем туда же начали запихивать бомжей со свалки. Мужиков, баб – всех вместе. Градация по половому признаку отсутствовала.
Бомжей становилось все больше и больше. Никиту, Валеру и Лельку вдавили в угол огромного железного ящика. Двери закрылись, когда в фургоне яблоку некуда было упасть. Да что там, рукой не пошевелить, ногу не размять. Людей, как селедок в бочке.
Сравнение с селедкой было самым подходящим. От бомжей шел такой рыбий дух, что хоть нос затыкай. Плюс к этому воняло мочой, потом и немытым телом. А еще кто-то начал блевать.
Лельке, можно сказать, повезло. От тесноты, духоты и невыносимой вони она сразу потеряла сознание. Она даже не успела ощутить отчаяние, которое захлестнуло Никиту.
Что это за машина? Зачем он здесь? Кто эти парни в камуфляже? Он не знал ответов на свои вопросы. Зато понял – ничего хорошего в этом нет.
Машина ехала куда-то в неизвестность. Фургон, а в нем огромный железный короб. Без окон, даже щелей никаких нет, чтобы воздух поступал. Бомжацкий смрад и духота усиливались. Так гадко, что и выхлопных газов не надо...
Никита чувствовал – еще немного, и он сам бухнется в обморок. Бомжи «отключались» пачками. Но он держался. Через пару часов потерял сознание Валера. А Никита продолжал держаться. И все же пришел момент, когда вырубился и он...
В себя Никита пришел, когда машина прибыла на место. И открылись двери.
Крепкие парни в камуфляже хватали бомжей и вытаскивали их из машины, как будто они не люди, а дрова.
Дошла очередь и до Никиты. Парни подняли его с еще бесчувственного Валеры, вышвырнули из машины. На свежий воздух.
«Кто не бегал кросс в противогазе, тот не знает цену свежего воздуха». Известная армейская мудрость. Но сейчас Никита смело мог сказать, что кросс в противогазе это ерунда по сравнению с поездкой в «душегубке».
Он всей грудью вдохнул в себя свежий воздух. И тут же выдохнул, группируясь. На него, словно бревно, летела Лелька. Разгрузка «дров» продолжалась. Никита сумел вырваться из кучи людских тел, протянул в ее сторону руки, дотянулся до Лельки. Смягчил ей падение. Уложил рядом с Валерой, который приземлился за несколько секунд до того. Его скинули с машины так же бесцеремонно.
– Уроды! – гаркнул Никита на одного парня в камуфляже.
И тут же увидел, как ему в лицо летит пластиковая палка. Удар был мощный, увернуться от него Никита не смог. В голове зазвенело, мозги с болью смешались в какую-то кашу. Но сознание он не потерял. И услышал, как один камуфляжный останавливал другого.
– Не бей. И без того трупов хватает...
– Да какая разница? Подумаешь, одним больше, одним меньше...
– Ну, этот же прошел этап...
По этапу на зону отправляют зэков. Но Никита понял это слово по-другому. Это не просто этап, а первый этап естественного отбора, который устроила чья-то злая воля.
Действительно, многие бомжи не выдержали дороги. Слабые, немощные отправились в мир иной. Остались более-менее стойкие. Иначе как естественным отбором это не назовешь.
Бомжи валялись на зеленой траве на какой-то поляне посреди дремучего леса. Вокруг кольцом стояли и сидели парни в камуфляже, с ментовскими палками, а кое-кто с автоматами. Никита больше не решался их оскорблять.
Мало-помалу люди приходили в себя. Очнулся и Валера.
– Где мы? – спросил он.
– В дерьме, – невесело усмехнулся Никита. – В полном дерьме...
– А точней?
– Точнее не знаю.
– А эти козлы пасут нас? – показал Валера на охранников.
– Пасут...
– У, морды!
Валера дернулся в их сторону. Но Никита остановил его. Показал на припухлость на лбу.
– Ублюдки... Чего они от нас хотят?
Об этом спросила и Лелька, когда пришла в себя.
– Чистильщики это, – послышался чей-то голос.
Это говорил бомж. Он сидел рядом с Никитой и бессмысленно смотрел куда-то вдаль.
– Чистильщики? Хреновина какая-то...
– Еще какая хреновина! – кивнул бомж. – Чистильщики – это смерть. Чистильщики – враги бродяг. Они появляются ниоткуда. Хватают людей и вместе с ними уходят в никуда...
– Темнеть начинает, – заметил Валера. – Целый день мы в пути были. Значит, далеко мы в это «никуда» заехали...
– Заехали, но не выедем. Никто еще отсюда не возвращался, – продолжал нагнетать страх бомж.
– Почему? – испуганно спросила Лелька.
– Потому что там, в верхах, – бомж ткнул пальцем вверх, – не хотят, чтобы бомжи жили в столице. Чистильщики очищают столицу от бомжей. Свозят вот в эти места...
– А дальше?
– А дальше – смерть... Никто не знает, как гибнет наш брат. Но я чую... Запах, вы чувствуете запах?
– Какой запах? – Лельку уже трясло от ужаса.
– Это запах трясины. Мы в глухом лесу. Посреди болот... Трясиной пахнет... Я знаю, что нас ждет.
– Что?
– Сейчас нас поведут на болота. И мы сгинем в трясине...
– Да заткнись ты, ворона! – прикрикнул на бомжа Валера. – Херню какую-то несешь...
– Он правду говорит, – поддержал паникера другой бомж.
– Хана нам, братцы, хана! – завыл еще один.
– Заткнись! – замахнулся на него Никита. – Не нагнетай, гад, тоску!..
В это время появился какой-то здоровенный пузатый дядька, тоже в камуфляже. Спецназовский автомат с длинным цилиндром глушителя. Он что-то сказал одному чистильщику. Тот кивнул и заорал, как бешеный:
– Встать, суки!
Едва живые люди с трудом поднимались на ноги. Охранники дубинами помогали.
Их было человек сорок. Из них полдюжины остались лежать на траве. Или мертвые. Или в очень тяжелом состоянии.
Но оставлять их на этой поляне никто не собирался. Лежачих сбросили в болото – оно начиналось сразу за поляной. Мертвые и полуживые бомжи нашли в трясине свое последнее пристанище.
Всех остальных повели через болото. По узкой тропе, которая почти сразу ушла в воду. Идти приходилось по колено в воде. И бомжам, и чистильщикам. Пузатый дядька, он же старший среди чистильщиков, шел впереди. Показывал путь. Остальные тянулись за ним. В цепочку по одному. Конвоиры перемежались с конвоируемыми. Опасаться им было нечего. Шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству. Но стрелять никто не будет. Зачем тратить понапрасну патроны – трясина сама затянет беглеца.
Темнело. Казалось, темнеть будет и дальше. Но они шли час, два. А вокруг всего лишь сумерки. Может, в этих местах бывают белые ночи. Лето уже на носу. И эти светлые сумерки – предвестники белых
