уничтожено! – объявил громкоговоритель.
«Возможное? – опешила девушка. – Они даже не знали, есть ли там взрывчатка?! И уничтожили мой чемодан?! А как же грибы сушеные Наумовым? А кроссовки?!»
Толпа загомонила, женщина рядом перекрестилась, Варя, выпучив глаза, смотрела на железный ящик, в котором взорвали ее вещи. Все до одной! В сумке-котомке на плече и в маленьком рюкзаке остались кошелек, мобильник, косметичка, зубная щетка, штапельный ковер, расшитый крошечными осколками зеркала, и легкая атласная курточка на кнопках.
– Как же так! – вскрикнула Варя. – Взяли и взорвали! А может, там все вещи!
– А если вещи обнаружатся, спецслужбы отыщут владельца по приметам и заведут уголовное дело! – со знанием дела сообщил тот же мужчина с борсеткой. – Нечего создавать угрозу мирному населению!
«Уголовное дело?! – вздрогнула Варя. – Надо быстрее бежать отсюда!»
Она бочком вышла из толпы – люди не расходились, ждали еще каких-то интересных событий – и быстро направилась к метро.
«Отыщут?» Господи, теперь еще придется скрываться!» – тревожно подумала и застонала.
«Бомбу подложила, ребенка украла. Лет на пятнадцать тянет! – засмеялся папа. – И все за два дня. Молодец! Далеко, Варюха, пойдешь!»
Варину маму, Людмилу Анатольевну, всегда бесил смех мужа в драматических ситуациях: «Я вся на нервах, а ему смешно!» На Варю же отцовские шуточки действовали успокаивающе. Она поглядела на Джульетту и мысленно сообщила малышке: «Делать нечего, Джулька, переходим к плану «Золото в вороньем гнезде».
Это был тайный девиз Вари и Лейлы.
«У нас говорят: золотую монету можно найти даже в гнезде вороны», – объявила однажды подруга. Варя засмеялась в ответ: «Навозну кучу разрывая, петух нашел жемчужное зерно».
«Это я и имела в виду, – кивнула Лейла. – Не нужно – как это по-русски правильно сказать? – морщиться никакой работой, когда идешь к цели. Проблем без выхода не бывает. Я ради театра готова мыть ночами уличные туалеты в Карачи!»
Воспоминание о подруге придало Варе сил: по крайней мере, здесь, в Москве, никто не плюнет вслед, обнаружив, что работу ищет незамужняя девушка с ребенком.
«Золото в гнезде вороны» расшифровывалось просто: Варя готова работать ночами уборщицей ради угла, в котором можно жить.
Еще дома, в Кириллове, она наметила, где будет искать такой «угол»: в общежитии театрального училища или института, в Москве их несколько. Все-таки поближе к мечте, к профессии актрисы!
«Объеду все, упаду в ноги, буду умолять взять кем угодно, хоть дворником, хоть посудомойкой в студенческую столовую, только чтобы комнатка была и чтобы дышать сценой!» – поставила задачу Варя.
Она достала из сумки календарик со схемой метро, записную книжку и прочитала первый адрес: метро «Арбатская», Малый Кисловский переулок, дом шесть.
К счастью, сытая Джульетта в подземке не проснулась, только покривила ротик, когда загрохотал приближающийся поезд.
В вагоне было много народу, но никто не уступил Варе место: пассажиры сидели с закрытыми глазами, разгадывали кроссворды, читали журналы или изучали документы.
В родном Кириллове к женщинам с малышами относились по-другому: пропускали в очереди, предлагали подержать младенца на руках, качали чужие коляски, оставленные у крыльца магазина… Ну да что теперь вспоминать маленький северный городок! Надо привыкать к жизни в гигантской Москве, тут люди приловчились отключать сознание в толпе: на улицах, в электричках, метро. А иначе не выжить – свихнешься.
Варя это понимала, решила ни на кого не обижаться, пристроилась с Джульеттой возле дверей, потом благополучно сделала пересадку и доехала до нужной станции.
Она выбралась на залитую солнцем улицу, остановилась, ошарашенная бурлением столицы: лавина машин, потоки людей, художники, музыканты, неформальная молодежь в затасканных рубищах, модно одетые дамы, мужчины в лакированных ботинках.
В Кириллове она за всю жизнь не встретила ни одного мужчины в лакированных туфлях!
«Да уж, не вокзальная публика, – радостно отметила Варя. – Москвичи!»
Девушка расправила плечи, приосанилась: скоро и она будет москвичкой – деловой, стильно одетой, спокойно и небрежно бросающей тысячную купюру продавщице цветов. Ах нет, цветы Варе будут дарить поклонники!
Впрочем, хоть москвичи и шли толпами, где находится Кисловский переулок, смог ответить только четвертый или пятый человек.
Наконец, когда нужное направление было указано торопливым взмахом руки, Варя перешла на другую сторону Воздвиженки и оказалась на тихой улочке.
Девушка столько слышала о знаменитых московских переулках, и вот она здесь!
Варя ликовала, наивно решив: теперь она часть столичного артистического бомонда.
Нужный переулок найти оказалось непросто: Нижний, Средний, Калашный… путаница!
Наконец, Варя с восторгом прочитала табличку: «Малый Кисловский» – и пошла по узкому тротуару, заставленному машинами. Возле одного из старых особнячков курили две женщины, явно не приезжие.
– Извините, вы не подскажете, где дом номер шесть? – вежливо спросила Варя. – Там находится…
Она не успела договорить.
Женщины многозначительно взглянули друг на друга, одна указала дымящейся сигаретой вдоль тротуара:
– Третий отсюда, по этой стороне. – И, не дожидаясь, пока Варя отойдет, усмехнулась ядовито: – Кто только в артистки не прется! С ребенком прямо притащилась!
– Да бросит она его! Сейчас на жалость надавит, а потом на вокзале пристроит. Помнишь, вчера тоже артистка с ребенком бродила. Одна родила неизвестно от кого, а все подружки по очереди мамаш из себя изображают.
Варя споткнулась, резкие слова незнакомок ударили в сердце. Она так растерялась, что не нашла достойного ответа.
Да к тому же на воре шапка горит…
«Как они догадались, что Джулька не моя? – лихорадочно думала девушка. – Неужели заметно? Почему же в комнате матери и ребенка никто ничего не заподозрил? Пусть хоть убивают, Джульку я никому не отдам. Она моя, родная!»
Варя с нежностью поглядела на спящую малышку: от вида крошечного личика щемило сердце, кроха стала такой близкой!
Она приподняла колыбельку, с наслаждением втянула нежный аромат, едва уловимое теплое младенческое дыхание. Душу захлестнула волна любви! Соленая на вкус.
«Большой взрыв! – стыдясь собственных чувств, улыбнулась Варя. – Переворот в сознании. Когда- нибудь, на пенсии, заслуженная артистка России Варвара Кручинина засядет за мемуары и напишет: «Материнский инстинкт проснулся в звезде внезапно и довольно рано, в двадцать один год».
«Заслуженная артистка» остановилась возле чугунной ограды невысокого желтого здания: осмотреться, обдумать неприятные слова случайных собеседниц, решить, как вести себя, чтобы не вызывать подозрений?
«Чтобы убедительно сыграть роль, вы должны уметь присвоить жизнь своего героя, сделать ее своей, – вспомнила наставления педагогов. – На усадку любого текста требуется не меньше двух недель. В течение этого срока войдите в тело и душу персонажа, мыслите, как он».
Варя вздохнула: двух недель у нее нет. Придется вживаться в образ одинокой мамы по ходу пьесы, играть по вдохновению.
Она увидела табличку на оплывшей от времени приземистой колонне, сосредоточенно закусила губы: «Российская академия театрального искусства»! Знаменитый ГИТИС, вот где предстояло начинающей актрисе сыграть внезапно свалившуюся на нее роль брошенной матери. И оценивать ее будут не дремлющие в ожидании поезда пассажиры зала ожидания, а внимательные, цепкие знатоки лицедейства!
