— И у вас это в чести? — захотел узнать Люк, когда мы вышли из зала.
Забавно, как быстро Люк догадался, что есть в этом хоре что-то неубедительное. То есть я пробыла в хоре целых три месяца, пока до меня это дошло. И дело не только в утолщенных лифчиках. Самый сильный номер нашей программы — это «Весь этот джаз». В остальном программа состоит из того, что мистер Холл называет Бродвейскими шоу-затычками — «Столько, сколько я тебе буду нужен» из «Оливера» и «День за днем» из «Молитвы».
Но главная ошибка мистера Холла, как мне кажется, в том, что он заставляет нас ездить по округе и устраивать представления в начальных школах и на встречах клубов деловых людей. Я была в ужасе, когда это узнала. Я хотела убить Трину, но к тому времени было уже слишком поздно, и в других классах, куда меня могла бы засунуть миссис Келлог, уже не было свободных мест.
Хотя кое в чем хор был и не плох, потому что это было своего рода прибежище для артистических натур, где они могли чувствовать себя в безопасности. «Трубадуры» ели ланч в комнате хора, и таким образом могли не встречаться лицом к лицу с Куртом Шрэдером, обедавшим в кафе.
Но Трина всегда ела ланч в комнате хора еще и по другой причине. Она желала быть уверенной, что мистер Холл, который всегда проводил ланч в своем офисе, а не в учительской, не отдаст сольную партию другому сопрано только потому, что Трина в этот момент отсутствует.
Я сказала Трине, что только через мой труп ей удастся посоревноваться в выборе еды с Карен Сью Уолтерс, так что мы все-таки отправимся на ланч в кафе.
Однако Люк ничего этого не знал. Он посмотрел на Карен Сью и на других, которые вытаскивали свои завтраки, когда мы выходили из комнаты хора, и спросил:
— Урок закончен? Почему они там стали есть?
— О, ты хочешь узнать, что происходит с этими трусишками? — И Трина стала долго и громко смеяться своей шутке, хотя она не так давно сама была рядом с подругами.
Я должна была все объяснить.
— Они тут едят, потому что боятся.
— Боятся чего? — удивился Люк. И тут мы вошли в кафе.
И второй раз за день Люк воскликнул:
— Господи!..
Только на этот раз причина была в другом.
Задайте Энни самый сложный вопрос, который касается сугубо личных отношений. Вперед, дерзайте!
В «Журнале» средней школы Клэйтона публикуются все письма. Тайна имени и адреса электронной почты корреспондента гарантируется.
Дорогая Укажи!
Отказывайся сидеть с ним за одним столом, пока он не научится есть, как джентльмен. Несколько раз поест в одиночестве, и гарантирую, что все будет проглатывать, прежде чем заговорит.
Пятая глава
Полагаю, что новичка кафетерий средней школы Клэйтона может испугать. Потому что, когда во все комнаты набивается шестьсот подростков (мы едим в две смены), там становится довольно шумно.
Но, полагаю, что от этих децибелов у Люка не лопнули барабанные перепонки.
Дело в том, что кроме как в «Гленвуд Роуд» — главной закусочной в деловой части Клэйтона — ни в одном другом месте вы не увидите представления, подобного тому, что происходит в кафетерии клэйтонской средней школы.
Вы не можете просто схватить свой поднос, сесть за стол и поесть.
Нет, вы должны пройти вдоль длинного ряда столов, чтобы дойти до места, где подается пища — даже если вам нужно только молоко или кола.
И пока вы идете вдоль ряда столов, на вас устремлены все глаза. Серьезно. Именно в кафешке создаются или разбиваются репутации, и это зависит от того, насколько клево ты выглядишь.
Разумеется, это не касается меня. Я, честно, вне этих оценок.
Однако Люк этого не знал. Он остановился в дверях и в ужасе уставился на проход между столами, по которому шествовала Кортни Деккард со своим отрядом.
— Боже мой! — выдохнул Люк, в этом шуме его было трудно расслышать. — Это хуже, чем «Небесный бар».
Тут вмешалась Трина:
— Мы называем это — подиум. Ты готов пройти по нему гордой поступью?
Все еще ошеломленный Люк пошел за нами по подиуму к концу очереди. Я не заметила, что, пока мы шли, шум уменьшился, но отчетливо сознавала, что мы привлекаем взгляды всех женщин в помещении — начиная от крошечной девчушки, кончая пожилой раздатчицей.
Люк будто и не замечал жужжания, которым сопровождалось его появление. Похоже, он был просто в шоке. Когда я протянула ему поднос, он взял его, не сказав ни слова. Когда раздатчица спросила его, что он хочет — кукурузу или бобы, он, казалось, никак не мог решить. Я сказала ей, что кукурузу, поскольку полагала, что раз Люк посетил наш штат, он должен попробовать то, что все здесь едят.
Когда наши подносы были наполнены, мы двинулись к кассе, где Люк явно оказался в затруднении: у него в кармане не было двух долларов, чтобы расплатиться за ланч. Хорошо, что я такая опытная нянька — оттого, что у меня нет бойфренда, субботними вечерам я всегда бываю свободна, — но, с другой стороны, если мне придется всюду платить за Люка, я вылечу в трубу,
Трина и я поставили подносы на стол, за которым мы сидим каждый день начиная с первых классов — точно в центре комнаты, среди самых популярных ребят — тех, что задают моду — и среди тех, которые не настолько чувствительны, чтобы есть в комнате для хора.
Трина и я не единственные за центральным столом. Там сидит еще целая куча людей. Их состав, бывает, меняется, но в большинстве своем это грамотеи, умники, фанаты компьютера, школьные актеры, панки и штат «Журнала».
Джери Линн чуть не выплеснула свою диетическую колу, когда Люк сел рядом с ней и уставился на свою еду.
— О, привет, — сказала она. — Ты, должно быть, Лукас.
Видите? Видите, как быстро распространяются новости? Я в этот день даже не видела Джери Линн, а она уже услышала о новом парне. Можете представить, что произошло бы, если бы стало известно о «Спросите Энни»? За сколько минут это известие разлетелось бы по школе?
Люк даже не глянул на Джери. Он взял вилку и вонзил се в еду, лежавшую на тарелке.
— Это что? — спросил он.
— Рубленый бифштекс, — ответила я. Себе я взяла пиццу. Я, наверное, должна была предупредить Люка, чтобы он не ел в школе. Но, с другой стороны, при его желании попробовать все в Индиане, он должен съесть и наш бифштекс.
