Вообще-то, надо признаться, что это было больше, чем поцелуи. Были и небольшие, сдержанные касания шеи. Я надеюсь, что Ларс поступал, как сказал ему Майкл, и не оборачивался.
Во всяком случае, когда экипаж остановился, я пришла в себя. Думаю, это произошло из-за того, что больше не слышала цокающего звука. Или, может быть, это окончание нашей беседы, и то, что нас практически сбросило со скамейки.
Тогда я сказала: 'О Господи!', посмотрела на Майкла в ужасе, понимая, что только что произошло.
Что произошло с парнем, который не является моим бойфрендом. Уже долгое время.
Я думаю, самое ужасное это то, что мне понравилось. Очень понравилось. Сильно понравилось. Что же, комплекс гистосовместимости сложная вещь? Он НЕ ошибается.
Должна сказать, что Майкл почувствовал то же самое.
'Миа!', – сказал он, смотря на меня своими тёмными глазами, наполненные чем-то, я очень боялась этого, и от этого хотелось бежать. Его руки были в моих волосах. Он прижимал мою голову. – 'Ты должна знать. Ты должна знать, что я лю…'
Но я прижала свою руку к его рту, как делала Тине. Я ношу на своей руке кольцо с бриллиантом в три карата. От другого парня.
Я сказала: 'ТОЛЬКО НЕ ГОВОРИ ЭТОГО!'
Потому что я знаю, что он собирался сказать.
Затем я сказала: 'Ларс, мы уезжаем. Немедленно'.
Ларс спрыгнул с кареты и помог мне слезть со скамейки. И мы пошли к лимузину.
Я забралась внутрь. И я не оборачивалась.
Ни разу.
На мой телефон пришло сообщение от Майкла, но я даже не взглянула на него! Нет!
Потому что я не могу поступить так с Джей Пи. Не могу!
Хотя, О Господи. Я так люблю Майкла.
О, слава Богу. Мы здесь.
Мы с доктором Натсом должны о многом сегодня поговорить.
5 Мая, Пятница, 18:00, в лимузине по дороге из офиса доктора Натса.
Когда я пришла в офис доктора Натса, там была бабушка. СНОВА.
Мне хотелось узнать почему. ПОЧЕМ она продолжает нарушать конфиденциальность между пациентом и врачом. И пускай сегодня моя последняя сессия терапии, но всё же. Просто потому, что я приглашала её несколько раз на моих сессиях, это не значит, что она может приходить ВСЁ ВРЕМЯ,
Она пыталась использовать предлог, что это единственное место, где она может меня найти. (Жаль, она не выглянула из своего окна, она бы увидела, как её внучка катается на карете и целуется с парнем, который не является её бойфрендом).
Как я предположила (тогда), это могло быть разумным оправданием. Но это не значит, что она ПРАВА, я ей это говорила.
Конечно, она меня проигнорировала. Она сказала, что ей надо знать, правда ли, что я собираюсь опубликовать свой любовный роман, если я это делаю, то почему бы мне её не застрелить и покончить с этим? Почему я должна делать это таким образом, унизительно, на глазах всех своих друзей? Почему я не могу быть такой идеальной внучкой, как Белла Тревани Альберто (я клянусь, что если услышу это ещё хоть раз…)?
Затем она начала говорить о колледже Сары Лоуренс (снова) и как она знает, я должна выбрать колледж после выборов (и ВЫПУСКНОГО), если я выберу колледж Сары Лоуренс (колледж, в который бы она пошла учиться, если бы ей это было надо), то всё будет отлично.
Я испустила крик отчаяния, и разбушевалась прямо в офисе доктора Натса, не ожидая услышать большего. Потому что, насколько эта женщина может быть смешной? Кроме того, у меня была стрессовая ситуация с Майклом. У меня нет временя на бабушкин театр.
Так или иначе, доктор Натс спокойно выслушал то, что произошло – между мной и бабушкой, я имею в виду – и он извинился, поскольку это наша последняя сессия, он поговорил с бабушкой.
Затем он выслушал, как я рассказала ему о том, что произошло с Майклом.
Его ответ был таким, вынесла ли я что-нибудь для себя из истории, которую он рассказывал в прошлый раз о своей лошади, Сахар.
'Потому что, как я уже объяснял, Миа', – продолжал доктор Натс, – 'иногда отношения, которые на бумаге выглядят идеально, в реальности таковыми не являются, как и Сахар был идеальной лошадью по документам, но в реальной жизни мы не поладили'.
САХАР! Моё сердце сейчас мучается (этому способствовала и бабушка), а Доктор Натс не может разговаривать ни о чём, кроме своей глупой лошади.
'Доктор Н.', – сказала я, – 'можем ли мы поговорить о чём-нибудь, кроме лошадей?'
