Гевин прищурился.
– Членам братства не нужно звонить.
– Не будь смешным, – сказала я ему. – Я бы показала свой пропуск, только мне не хочется, чтобы кто-то узнал, что я из отдела размещения. – Я посмотрела на своего бывшего.
Он продолжал разматывать шарф.
– Джордан, серьезно. Гевин и я пришли сюда по делу, а тебя не приглашали.
– По какому такому делу? – поинтересовался он.
– Конфиденциальному, – ответила я. – И мы не можем им заниматься, если рядом будет крутиться Джордан Картрайт.
– Я могу сохранять инкогнито.
– На территории студенческого братства пропуска не действуют, – с тоской сказал Гевин.
Я взглянула на охранника.
– Правда?
– Сюда могут заходить все, кто пожелает, – объяснил охранник, пожав плечами.
У него был такой же тоскливый вид, как и у Гевина.
– Я сам не знаю, почему они так захотели.
– Это как-то связано со смертью той девушки? – спросил Джордан. – Хизер, а Купер об этом знает?
– Нет, – ответила я, скрипнув зубами.
Сил нет, как я разозлилась.
– А если ты ему расскажешь… то я расскажу Тане, что ты ей изменяешь!
– Она уже знает, – смутился Джордан. – Я ей все рассказал. Она сказала, что прощает меня, только если это не повторится. Слушай, ну почему мне нельзя пойти с вами? По-моему, из меня получится прекрасный детектив.
– Ни за что, – отрезала я.
Я все еще не могла отойти от новости, что его невеста в курсе того, что он ей изменяет. Интересно, а она знает, что со мной? Если знает, то неудивительно, что она всякий раз готова испепелить меня взглядом. С другой стороны, иначе она смотреть не умеет.
– Ты не имеешь к этому никакого отношения.
Джордан оскорбился.
– Почему это? Имею. – Он посмотрел на лыжи, потом быстро взял их в руки, прислонил к стене, а поверх водрузил свои очки. – Присмотрите за ними? – спросил он у охранника.
– Нет, – ответил охранник и стал досматривать по телевизору какую-то программу.
– Вот видишь? – Джордан вытащил руку из-под одежды.
На нем было шерстяное пальто, несколько шарфов, джинсы, лыжные ботинки и толстый свитер со снежинкой на груди.
– Я в деле.
– Может, пойдем уже? – сказал Гевин и нервно посмотрел на дверь. – Там на улице толпа людей, а лифт поднимает только троих. Не хочу ждать.
Я устала спорить с Джорданом, пожала плечами и показала рукой на лифт.
– Пошли.
Я почти уверена, что Джордан прошептал про себя: «Победа или смерть!»
А может, мне показалось.
21
Ночь прошла, как миг, рассвело.
Стало мне понятно внезапно:
Затянулся праздник давно,
Затянулась вечеринка, пора мне.
Мне никогда не нравились вечеринки. Музыка играет так громко, что не слышишь собственные слова.
Хотя то, что происходило сейчас в «Тау-Фи», было не так уж плохо. Я не заметила тут ни одного зануды, считающего себя гениальным собеседником, если вам, конечно, понят но, что я имею в виду. Все выглядели просто сногсшибательно: тоненькие, как тростиночки, девушки, юноши с небрежными прическами, в которые было вложено немало труда.
Бросив взгляд на то, как одеты девушки, вы ни за что бы не догадались, что на улице лютый мороз: коротенькие блестящие топы и брюки с такой низкой талией, что под ними виднелись тоненькие полоски стрингов. Я не увидела здесь ни одной пары джинсов «Uggs». Да уж, детки, которые учатся в Нью-Йорк- колледже, явно покупают одежду не на распродажах.
Я встревожилась, когда вышла из лифта и увидела, что надпись «Толстухи, вон отсюда» все еще
