И потом, я никогда не встречаюсь с ней вне работы… Это никак нельзя назвать крепкой дружбой.
Но с другой стороны, на нас обеих частенько орал Питер Лоуглинн, что кого угодно могло надолго выбить из колеи и основательно цементировало нашу дружбу.
Когда Тиффани спросила меня о Дне благодарения, я испугалась. Испугалась того, что она с уродом- парнем (которого Дэрил назвал так только по одной причине – тот не давал ему самому назначить Тиффани свидание) пригласит нас на воскресный обед.
Мне кажется, Люк не совсем готов к тому, чтобы быть представленным моим коллегам по работе. По этой же причине я не знакомила его с мадам и месье Анри.
А если вспомнить, что я не сообщала семье о том, что мы вместе живем, то прибавьте к этому списку и всех моих родственников.
– Приезжают родители Люка, – задумчиво говорю я.
– Правда? – Тиффани отрывает взгляд от ногтя, который подпиливает. – Из Франции?
– Хм, нет, из Хьюстона, – отвечаю я через некоторое время, за которое успеваю принять и переадресовать звонок Джеку Флинну. – Они только часть года проводят во Франции, а остальное время живут в Хьюстоне, в родном городе Люка. Мама Люка хочет сделать кое-какие покупки, а отец – походить на бродвейские спектакли.
– Они вас пригласили на праздничный ужин? – На Тиффани это явно производит впечатление. – Как мило.
– Хм, – говорю я, – не совсем так. Я сама, вернее, мы с Люком приготовим ужин для них и Шери с Чазом.
Тиффани внимательно смотрит на меня и интересуется:
– Ты когда-нибудь готовила индейку?
– Нет, – признаюсь я, – но думаю, что это несложно. Люк прекрасно готовит, а я распечатала кучу рецептов с кулинарного сайта.
– Тогда, конечно, – с сарказмом говорит Тиффани. – У тебя получится.
Я не позволяю ей испортить мне настроение. Я уверена, что День благодарения пройдет у нас на ура. Не только для родителей Люка, которым мы уступим нашу кровать, так как, по правде говоря, она и принадлежит маме Люка, но и для Чаза и Шери. Если все пойдет по плану, Чаз и Шери будут настолько тронуты нашими с Люком (и его родителей) проявлениями любви, что и у них все наладится.
Я уверена. Больше, чем уверена. Я это знаю.
– Наверное, твоя семья будет по тебе скучать, – как бы невзначай замечает Тиффани. – Они разозлятся, что ты к ним не приедешь на День благодарения?
– Нет, – говорю я и смотрю на часы. До конца работы осталось четыре минуты… и весь следующий день я буду избавлена от Тиффани. Вообще-то я не имею ничего против нее, просто… иногда она мне надоедает. – Я поеду к ним на Рождество.
– Да? А Люк поедет с тобой?
– Нет. – Я стараюсь скрыть разочарование. Родители Люка проведут Рождество и Новый год в замке. И попросили Люка провести новогодние праздники с ними.
Да, меня действительно это расстроило. Не потому, что он не позвал меня с собой. Он позвал. Но перед тем как познать, произнес: «Я думаю, что ты хочешь провести праздники со своей семьей, но…»
Он ошибся.
Но не полностью. Я действительно хотела провести праздники с семьей… и с Люком. Мне бы очень хотелось, чтобы он поехал со мной в Энн-Арбор и встретился с моими родителями. Я же знакома с его семьей. И по-моему, если бы Люк был действительно настроен на длительные отношения, то он обязательно захотел бы встретиться с моими родственниками.
Но когда я спросила его, не хочет ли он слетать вместе со мной, Люк сник и ответил: «Да, конечно, очень хочу. Но, знаешь, я уже купил билет во Францию. И очень дешево. Но его нельзя ни сдать, ни поменять. Хочешь, я узнаю, не осталось ли у них билета и для тебя, мы бы слетали во Францию вместе…»
Но на работе у Пендергаста, Флинна и Лоуглинна мне дали всего три дня выходных (месье Анри расщедрился на целую неделю между Рождеством и Новым годом), а этого было недостаточно, чтобы слетать во Францию и обратно. Правда, к счастью, за глаза хватало, чтобы съездить в Энн-Арбор. Когда я вернусь, мне придется работать – и жить – в полном одиночестве, пока не вернется Люк.
Вот именно. Я буду куковать тут одна-одинешенька, а он в это время оторвется на Юге Франции.
Счастливого Нового года!
Я не стала делиться с Тиффани. Это ее не касается. Кроме того, я знала, что она скажет. Ее парень поехал знакомиться с ее родителями в Северную Дакоту в первый же год, как они стали встречаться.
– Что ж, – вздыхает Тиффани, – а мы с Раулем, наверное, останемся дома и закажем себе чегонибудь в ресторане. Никто из нас не умеет готовить.
Я не стану звать Тиффани с ее парнем на праздничный обед. Там будем только мы с Люком, его родители и Шери с Чазом. Это будет милое застолье, похожее на те, что мы проводили этим летом в шато Мирак.
Одна минута пятьдесят девять секунд. Еще чуть-чуть, и я освобожусь.
– У нас рядом, в китайском ресторанчике, ко Дню благодарения запекают индеек, – продолжает Тиффани. – Довольно вкусно. И потом, я так соскучилась по сладкому картофелю. И по пирогу.
– Знаешь, у нас поблизости полно ресторанчиков, где подают на День благодарения праздничный ужин из трех или даже четырех блюд, – доброжелательно говорю я. – Может, вам, ребята, стоит зарезервировать столик?
– Это совсем не то, что побывать у кого-то в гостях, – говорит Тиффани. – В ресторанах все так официально. На День благодарения хочется уюта и тепла. А этого в ресторане нет и в помине.
– Все, – говорю я. Мое рабочее время истекло. Могу уходить. Я встаю. – Уверена, что вы найдете ресторан, в котором можно заказать еду на дом.
– Ага, – вздыхает Тиффани, пересаживаясь на мой стул. – Но все равно ничто не сравнится с домашней едой.
– Это правда, – говорю я. Не делай этого, Лиззи, говорю я себе, не нужно на это вестись.
Никаких приглашений из жалости. – Ладно, мне нужно бежать…
– Ага, – произносит Тиффани. – Удачи тебе в твоих пошивочных делах.
Но на полпути к двери меня как будто кто-то тянет обратно.
– Тиффани, – произносит мой рот в то время, как мозг вопит: не-е-ет!
Она отрывает взгляд от экрана компьютера, на котором и данный момент читает свой гороскоп:
– Да?
– Может, вы с Раулем придете к нам на День благодарения?
– Не-е-ет!
Тиффани героическими усилиями удается сохранить спокойствие. Из нее действительно получится потрясающая актриса.
– Не знаю, – пожимает она плечами. – Спрошу у Рауля. Может, и придем.
– Отлично, – говорю я. – Тогда дай мне знать. Пока.
Я кляну себя на чем свет, пока еду в лифте. Да что со мной такое? Зачем я ее пригласила? Она же не умеет готовить и ничего не принесет!
А еще она не в состоянии поддержать беседу за столом. Она умеет говорить только о новой коллекции Прада и о том, какая из голливудских знаменитостей с чьим продюсерским сынком спит.
И я никогда не видела этого типа, Рауля, ее женатого (женатого!) любовника. Кто знает, какой он! Судя по словам Дэрила – так себе (хотя Дэрила нельзя назвать беспристрастным).
Зачем я опять позволила своему длинному языку втянуть меня в эту историю?
Я пытаюсь утешить себя тем, что Рауль вполне может отказаться от идеи праздничного ужина в совершенно незнакомой компании.
Но, учитывая, что совершенно незнакомая компания соберется на Пятой авеню, это маловероятно. Я обнаружила, что жить на Пятой авеню – все равно что на Беверли-Хиллз. Ньюйоркцы, даже приезжие, повернуты на недвижимости, скорее всего, потому, что она в дефиците и стоит неприлично дорого.
