нашалившим ребенком.
Она первой вошла в дом, а Грэм, войдя следом, заходил по гостиной взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки. Он сбросил пальто на спинку кресла. Эрни тоже медленно сняла дубленку, повесила ее на крючок и в раздумье остановилась посредине гостиной, засунув руки в карманы джинсов. После энергичной пробежки по тропинке ноги подгибались от слабости. Ей пришлось сесть. Вид неестественно выпрямившейся фигуры, рассерженной физиономии и непрестанное метание по комнате вызвали в ней какой-то проблеск…
— Ну, тебе нечего сказать?
Она откинула голову.
— Я думала, ты в Нью-Йорке.
— Я так и предполагал. Посчитала, что ничто не помешает тебе выкинуть такой фортель! — Он обвел рукой комнату и резко отвернулся от Эрни, запустив пятерню в волосы.
— Как… как ты нашел меня?
— Как, как! Все было чертовски просто, — зло выдохнул он. — Ты твердила о коттедже почти каждый день! Боже, я должен был предусмотреть это…
— Грэм, все произошло иначе, — попыталась объяснить она. — Я совсем не думала… я не планировала приехать сюда. Это был просто порыв…
— Порыв?.. — Он повернулся к ней. Глаза обожгли ее огнем. Она сглотнула и уставилась на коврик.
— И все же, как ты нашел?
— Я вернулся из Нью-Йорка раньше. Подумал, что ты волнуешься из-за предстоящей поездки во Францию. Можешь мне поверить. — Казалось, что он с усилием цедит слова. — Я поехал в больницу, а ты, черт возьми, уже смылась оттуда. Доктора Филдса не было. Сестра смогла мне сказать только одно — за тобой приехала машина, как якобы было договорено. Я сразу же понял, что кто-то другой увез тебя из больницы.
Она подозрительно посмотрела на него.
— Ты не заезжал на… на керамический заводик?
— Я отбил там руку, колотя во все двери, но никакого ответа не добился, — прошипел он сквозь зубы. — Потом я заметил дорожку через поле и понял, что она ведет именно сюда!
— Грэм, поверь, Саймон совсем не был в курсе моих дел. Он считал, что я выписываюсь на законных основаниях, и только поинтересовался, почему так рано. Они с Эмми уговаривали меня остаться у них на всю пятницу, считая, что одиночество отрицательно подействует на меня…
— И они были правы, черт возьми!
— Прости, Грэм, но мне нужно было кое-что сделать.
— Что еще сделать? — хрипло прорычал он.
Эрни посмотрела на него, рассчитывая, что он все же поймет ее.
— Я должна была вернуться сюда! Я надеялась, что этот дом поможет мне вспомнить. Я старалась объяснить тебе, что меня волнует, но ты даже не слушал меня, был слишком занят своей идеей отправить меня во Францию. В конце концов, — она пожала плечами, — я решила действовать по своему усмотрению.
— И ты даже не подумала, как твой поступок может отразиться на других…
Она неловко поднялась с кресла.
— Я не думала, что обо мне спохватятся до понедельника. И потом, я же послала записку, — добавила она неубедительно.
— И посчитала, что поступаешь как нельзя лучше? — воскликнул он. — О Боже, Эрни! — Он снова растрепал волосы, словно они мешали ему.
— Я уже извинилась, все объяснила, — проговорила она еле слышно. — Что еще я могу добавить? — сказала она, замечая, что гостиная стала крутиться у нее перед глазами. Эрни тяжело привалилась к дверному косяку, взявшись трясущейся рукой за лоб. Она чувствовала, что еще немного — и она свалится в обмороке. К собственному ужасу, ей пришлось вцепиться в косяк, поскольку ноги отказывались держать ее, — они стали как ватные.
Грэм грубо выругался. Он сделал два шага навстречу, и она оказалась в его руках. Он помог ей усесться в кресле у камина. Она слышала, как он возится с поленьями, стараясь сделать огонь жарче. Затем вернулся к ней, чтобы растереть ей руки.
— Господи, ты совсем заледенела! Сколько же времени ты провела на холоде?
— Я… я не заметила, — сказала она. — Я сидела и думала о вечности.
— Несомненно, если бы я не появился, ты бы отправилась в эту вечность — замерзла бы до смерти. Неужели у тебя совсем нет разума?
Она попыталась отнять руки.
— Сейчас все хорошо….
— Ну да, посмотри, на кого ты похожа. Сиди и не двигайся! — скомандовал он.
Она заставила себя откинуться на спинку кресла и глубоко вздохнуть. Только убедившись, что руки ее потеплели, он выпрямился. Опершись ногой на камин, он оглядел ее хрупкое тело, обтянутое свитером и джинсами, и не сказал ни слова. Только какой-то мускул дрогнул на его лице.
— Есть у тебя что-нибудь выпить?
— Нет, зачем? — робко спросила она.
— Тебе полезно сделать глоток коньяку. Да и мне тоже.
— Не понимаю, почему все предлагают мне коньяк? — сморщилась она, вспомнив удивленный взгляд Эмми, когда та посмотрела на нее в тот пятничный вечер и тоже заговорила про коньяк.
— А еда у тебя имеется? — спросил Грэм.
— Конечно! — заявила она, почувствовав негодование. — Я же слежу за собой.
— Неужели? — Он приподнял бровь.
— А почему бы и нет! Кроме того, Эмми настояла, чтобы я захватила с собой кое-что от них еще вчера, — добавила она. В ответ он недоверчиво хмыкнул.
— И это ты называешь следить за собой? Это твои друзья беспокоятся о тебе.
— После возвращения из больницы я чувствовала себя не совсем хорошо, вот и все, — попыталась она оправдаться, припомнив тяжкую депрессию, которая охватила ее прошлой ночью.
— А сейчас как?
Черная бровь снова вопросительно приподнялась, но она молчала, глядя на языки огня. Грэм нетерпеливо вздохнул.
— Н-да, после вчерашнего перелета через Атлантику и нынешнего пребывания в Англии я просто умираю с голода. Можно ли и впрямь найти здесь еду? Если нет, то имеется ли в этом забытом Богом месте какое-нибудь заведение, где мы могли бы перекусить?
Эрни почувствовала себя неудобно, но вскоре успокоилась. Она же не просила его появляться здесь.
— Это не забытое Богом место, и, конечно же, у меня найдется, чем утолить твой голод, — ответила она ледяным тоном. — Утром я поставила в холодильник запеканку из мяса и овощей.
— Мой Бог, в этом месте есть электричество? — ядовито заметил он. Но пока она искала достойный ответ, он уже скрылся на кухне.
Она слышала, как он возится там, открывает дверцы шкафчиков, гремит ножами и посудой. Через несколько минут ее ноздри уловили запах свежесваренного кофе. Но когда он появился в гостиной с подносом, то на нем стояла чашка чая для нее и кружка кофе, такого густого, что в нем ложка едва не стояла стоймя.
Он устроился в кресле напротив нее, вытянув ноги к огню.
— Я поставил запеканку на плиту. В холодильнике я нашел еще кое-что и решил это разморозить. В шкафу оказалась и бутылочка вина, — добавил он удовлетворенно. — Неплохой набор. Я поставил вино охладить. Вопреки моим прогнозам, обед будет вполне приличным.
Эрни усмехнулась.
— Я даже не представляла, что мои кулинарные способности получат такую оценку, — не без иронии
