— Не шути. Это, действительно, так. Он будет расспрашивать меня о тебе, и пытаться вытянуть информацию.
— Какую еще информацию?
— Не знаю. Какую захочет узнать. Когда ты рассказал о его вероломстве по отношению к твоей семье, я не хотела верить, но что-то подсказывало, что ты говоришь правду. Я знала и о других его грехах, слышала их разговоры с отцом. Мой дядя — опасный человек. И если я отправлюсь в Лондон, он будет заставлять меня шпионить за тобой или оказывать ему помощь в каком-нибудь из нелицеприятных деяний. А если я откажусь, он не пощадит меня и станет напоминать, чем я обязана семье. Будет клеветать на тебя, а если я встану на твою сторону — обвинит в предательстве. Этот страшный человек всех настроит против меня — родителей, кузину, всех. Боюсь, я не выдержу этого.
Джеймс привлек жену к себе и еще крепче обнял ее.
— Любимая, прости. Конечно, ты боишься. Я ведь не знал. Но ты не должна беспокоиться из-за Танфорда. Предоставь это мне. У меня есть в этом кое-какой опыт. Сев в постели, Джеймс потянул за собой Алину и пристально посмотрел ей в глаза. — Ты не должна бояться Танфорда. Я не отойду от тебя ни на шаг, и не позволю запугивать мою жену.
Алина покачала головой.
— Он все равно что-нибудь придумает. Уж я-то знаю.
— Ты не веришь мне?
— Конечно, верю.
Алине казалось, что сердце вот-вот разорвется на части. Верить Джеймсу легко, но постоянно думать о том, что ей Джеймс верить не должен, куда труднее. Она испытывала ужасные угрызения совести, выдавая ложь за ложью, и ненавидела себя за это. Понимала, что должна решиться и во всем признаться, но не могла заставить себя произнести вслух страшные слова. Если она расскажет, кто такая на самом деле и какая роль отведена ей в махинациях герцога, Джеймс станет презирать ее. Оттолкнет от себя, и она никогда больше не ощутит его любовь, прикосновения, улыбку. К тому же, открыв правду, она поставит под удар родителей.
— В таком случае, предоставь это мне.
— Ну почему нам надо обязательно ехать в Лондон? — спросила девушка, чуть не плача.
— Потому что я должен хоть какое-то время провести при дворе. Танфорд будет пытаться настроить Генри против меня. Я должен быть в Лондоне, опровергнуть те россказни, которые сочинил про меня герцог, и доказать Генри, что я по-прежнему его верный сторонник и хороший, добрый друг. А еще хочу представить тебя королю и убедить его в счастье и благополучии моего брака. Ибо одному Богу известно, что уже успел наговорить Танфорд.
Алина смотрела на мужа глазами, полными отчаяния. Если бы только он знал, что герцог задумал обратить все это против него самого! Алина уже сейчас представляла, с какой иронией герцог наблюдает за тем, как Джеймс знакомит короля с женой, и через какое-то время объявляет Генри и всему двору, что жена Джеймса — никакая ему не племянница, а простая танцовщица. От этих мыслей замирало сердце. ЭТО БУДЕТ УЖАСНО! Она не допустит, чтобы такое произошло с ее мужем.
Джеймс снова прижал жену к себе и ласково погладил по волосам.
— Успокойся, давай больше не будем говорить об этом.
Алина доверчиво прижалась к мужу, чувствуя себя удивительно спокойно в его сильных руках. Во что бы то ни стало, она должна удержать Джеймса от поездки в Лондон. Если же не удастся… тогда она расскажет всю правду, какие бы последствия это ни повлекло.
Спустя две недели, в первых числах апреля, Джеймс и Алина покинули Чесвик. Дороги все еще утопали в грязи, в которой то и дело увязали доверху груженые повозки. Но ехать до Бофорт Плей-са было недалеко, поскольку земли Норвена граничили с этим поместьем на западе, а сам Чесвик располагался на юге владений графа.
Джеймса хорошо знали во владениях Бофорта. В деревнях, через которые проезжали супруги, крестьяне уважительно здоровались, а когда Джеймс и Алина подъехали к воротам Бофорт Плейса, их радостно приветствовали охранники.
Бофорт Плейс представлял собой красивое здание из белого камня, уступающее Норкаслу по размерам, но не по изяществу. Джеймс, усмехнувшись, сообщил Алине, что Бофорт и в подметки не годится Норкаслу по обороноспособности. Но девушка видела в Бофорте лишь очень красивый замок.
Из дверей выскочил Стивен и со всех ног устремился навстречу супругам. Его лицо так и светилось радостью.
— Джеймс! Кларисса! Мы с Гвендолин совсем вас заждались, — Стивен помог Алине спешиться и, расцеловав в обе щеки, повернулся к Джеймсу.
— Боже милостивый, Стивен! — воскликнул Джеймс. — Мне кажется, ты вымахал на целый дюйм с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Ты стал таким же высоким, как я.
— Ну что ты, — усмехнувшись, возразил Стивен, которого так и распирала гордость. — Ты просто не заметил этого, когда мы охотились. Твои мысли были заняты… мм… чем-то другим.
Из замка вышла женщина и, хотя это получалось у нее медленнее, чем у Стивена, она тоже спешила. Женщина явно была в возрасте, но лицо хранило остатки былой красоты. Хотя появились первые морщинки, но кожа все еще оставалась нежной, тонкой и красивой. Большие глаза под бровями красивой формы обрамляли густые ресницы. Они очень походили на глаза Джеймса, отличаясь только цветом — они были зелеными. Когда же она улыбалась, лицо озарялось мягким светом, и нетрудно было понять, чем эта женщина так пленила графа Норвена много лет назад.
— Сынок! — радостно воскликнула женщина, и Джеймс, подбежав, крепко обнял ее. — Я так давно не видела тебя и очень хочу познакомиться с леди Клариссой. Почему вы не приезжали раньше? — посмотрев на сына, она лукаво улыбнулась.
— Можно подумать, я не понимаю.
К удивлению Алины, Джеймса смутили слова матери. Когда он неловко посмотрел на Алину, девушка поняла: муж боится, что она обидит мать своим пренебрежительным отношением. Теперь ей стало ясно, почему Гвендолин не могла приехать в Норкасл, как Маргарет, и почему они остались на зиму в Чесвике вместо того, чтобы приехать к матери Джеймса. Алина много думала об этом и решила — Джеймс либо не любит мать, либо стыдится ее. Но теперь, видя, как сердечно и радостно они приветствуют друг друга, поняла, что ошибалась. Джеймс беспокоился, что Кларисса пренебрежительным видом или тоном обидит мать, простолюдинку, возлюбленную знатного лорда.
Да, Кларисса могла бы отнестись так к Гвендолин, решила Алина, а вот она — нет. Быстро шагнув вперед, девушка протянула свекрови обе руки, — Простите. Вы должны винить только меня,
— Алина улыбнулась. — Отправляясь в Чесвик Кип, мы не предполагали, что он пребывает в таком беспорядке. И приехали бы сюда гораздо раньше, но не хотелось оставлять замок в столь ужасном состоянии.
Алина заметила, как Джеймс расслабился.
— Познакомься, мама, это моя жена, леди Кларисса. Кларисса, это моя мама, Гвендолин.
Женщина взяла протянутые руки невестки в свои и, крепко пожав их, улыбнулась.
— Моя дорогая, я так рада видеть вас.
— Спасибо. Очень жаль, что познакомились мы только сейчас.
— Пустяки. Я все прекрасно понимаю.
— Да, — вмешался в разговор Джеймс. — Конечно же, ты права, мама. Не слушай Клариссу. Она вовсе не виновата в том, что мы явились сюда с таким опозданием. Все было именно так, как ты думаешь. Просто мне не хотелось ни с кем делить внимание жены.
— И не удивительно, — с улыбкой заметила Гвендолин. — Леди Кларисса такая красавица, — она снова повернулась к Алине. — А теперь идемте. Я провожу вас в вашу комнату, и мы сможем немного поболтать, пока Джеймс со Стивеном будут говорить на свои скучные мужские темы.
Женщины прошли через главную залу и поднялись по лестнице в спальню. Это была просторная светлая комната с большими окнами и роскошной мебелью. Алина восхищенно вздохнула:
— Какая красота! — она прикоснулась к великолепному гобелену, висящему на стене.
— Да, Джеймс всегда любил красивые вещи. Видите это покрывало на стене? Он привез его из
