проводить себя наверх, в отведенную ей спальню. Она прилегла отдохнуть с дороги, но прежде поручила Джемме пробраться в дом Танфорда и разузнать все, что удастся, о Гарольде и Бере.
Джемма вернулась к ужину и поднялась к Алине, чтобы помочь ей одеться. По пылающим щекам подруги Алина поняла, что та только что вернулась. Прежде чем заговорить, Джемма внимательно огляделась.
— Все в порядке, — заверила Алина. — Мы здесь одни.
— Я нашла их, — прошептала Джемма. Сердце девушки учащенно забилось.
— С ними все в порядке? Джемма кивнула.
— Да, но они обеспокоены и боятся за тебя.
— За меня? Но ведь опасность угрожает именно им.
— Если ты осмелишься пойти против герцога, будет угрожать и тебе то же. Или, если твой муж узнает правду.
Алина вздохнула.
— Узнает. Я сама расскажу обо всем.
— Что? Нет! Ты не можешь этого сделать. Он убьет тебя!
— Ничего другого не остается. Но не бойся, Джеймс не станет меня убивать. Он всегда был терпим ко мне, даже, когда я вела себя отвратительно. К тому же, леди Элизабет уверяла, что Норвены не способны поднять руку на женщину.
— Когда он узнает, как ловко ты его провела, забудет обо всех своих принципах, — сухо заметила карлица.
Алина покачала головой.
— Нет. Все равно я должна это сделать. Тебе не удастся меня переубедить. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, но если из этого ничего не выйдет, тебе придется бежать. Джеймс вряд ли станет преследовать тебя.
— Но я боюсь за тебя.
— Не стоит. Давай больше не будем об этом говорить. Я хочу, чтобы ты рассказала все, что удалось узнать о моих родителях.
— Они пользуются относительной свободой, по крайней мере, днем. Но в последние несколько недель, с тех пор, как вернулись в Лондон, их стали запирать на ночь в комнате, а днем не выпускают из дома. В первый же день по приезде в Лондон, они хотели выйти, чтобы купить струны для лютни, но их не выпустили. В доме к ним относятся хорошо. Но я не представляю, как мы сможем вызволить их.
— Все равно придется попытаться это сделать. А что, если подкупить стражников? У меня есть драгоценности, которые подарил Джеймс.
— Не знаю. Можно попытаться. Но если наш план потерпит неудачу, Танфорду обо всем станет известно, и он вообще запрет Гарольда и Беру на замок.
— Да, ты права. Необходимо все хорошенько обдумать.
Однако, ломая над этим голову на протяжении всего вечера, Алина так ничего и не придумала. Она понимала, что должна что-то предпринять как можно скорее. Времени оставалось все меньше.
Ночью Алина прижалась к Джеймсу и стала ласкать его. Он удивленно посмотрел на жену.
— Мне казалось, ты еще не отдохнула после дороги. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
— Уверена, — Алина заглянула мужу в лицо, думая, что, возможно, в последний раз видит в его глазах любовь и нежность, а не презрение.
Подавшись вперед, девушка поцеловала Джеймса, и они слились в своей обычной жаркой страсти. Алина любила мужа с какой-то неистовостью, целовала и ласкала каждый дюйм его тела, словно пытаясь запомнить на те долгие одинокие ночи, что ожидали ее впереди. Посреди ночи они проснулись и снова любили друг друга. Когда же, наконец, обоих накрыла волна бесконечного наслаждения, Алина заплакала. Джеймс прижал ее к себе, целовал и взволнованно спрашивал, почему она плачет. Но девушка не могла объяснить причину слез и прижималась к мужу, пока, наконец, не заснула.
Джеймса несколько озадачило странное поведение жены, но в последнее время таким оно было постоянно. Ее нервы, казалось, были на пределе, она по пустякам раздражалась или плакала. А еще недомогание, которое мучило ее на протяжении всего пути в Лондон, как и в те два дня, когда они еще были в Бофорт Плейсе.
Джеймс уже стал подумывать, не беременна ли жена. На какой-то миг эта мысль обрадовала, но потом радость сменил страх. Он хотел, чтобы у него были наследники, именно потому и женился. Но никак не ожидал, что влюбится в жену. Теперь Джеймсу становилось не по себе при мысли, какому суровому испытанию он собирается подвергнуть свою дорогую Клариссу.
Потянувшись к жене, Джеймс крепко обнял ее и не отпускал от себя всю ночь.
Алина надеялась, что у нее еще есть время, чтобы вызволить родителей из тисков Танфорда, но, проснувшись на следующее утро, застала Джемму за подготовкой самых элегантных своих нарядов. На вопрос карлица ответила безжизненным голосом:
— Сэр Джеймс велел приготовить твои наряды. Сегодня он поведет тебя ко двору.
— Что?! — Алина резко села в постели, чувствуя, как от лица отхлынула кровь. Она не ожидала, что это случится так скоро, рассчитывая на день-другой в запасе.
Алина встала с постели. Ноги дрожали, ее знобило. Необходимо немедленно во всем признаться. Откладывать разговор дальше нельзя.
— Где он?
— Внизу.
— Ты должна спуститься и попросить его прийти сюда. Нет, подожди. Помоги мне одеться. Очень важно сейчас хорошо выглядеть.
Умывшись, Алина надела золотистую тунику, подчеркивающую необычный оттенок ее глаз. Потом попросила Джемму уложить волосы точно так же, как в тот вечер, когда Джеймс вернулся из похода против разбойников. Тогда они впервые занимались любовью. Алина не знала, успокоят ли эти воспоминания гнев Джеймса или еще больше распалят. Но она должна хорошо выглядеть.
Потом Алина опустилась на невысокую скамеечку у окна и стала ждать. В голове мелькали разные мысли, но не о том, что она сейчас, скажет Джеймсу, а воспоминания о его глазах и улыбке.
Когда муж переступил порог комнаты, Алина стремительно вскочила на ноги. Душа ушла в пятки, сердце бешено колотилось. Джеймс улыбался, а девушка боялась, что ее сердце вот-вот разорвется на части.
— Какая ты сегодня красивая. Но не кажется ли тебе, что все же стоит надеть шляпку? Генри, конечно, любит меня, но ведь и мужскому терпению есть предел.
— Я должна тебе кое-что сказать, — чуть слышно произнесла Алина, подходя к мужу. Она боялась, что в любую минуту упадет в обморок.
— Сейчас? Но ведь уже пора выходить.
— Прежде ты должен выслушать меня.
— Хорошо, — покорно согласился Джеймс и, скрестив руки на груди, приготовился, слушать.
Алина сделала глубокий вдох. Она не могла заставить себя говорить.
— Итак, Кларисса, любовь моя, в чем дело? — Джеймс направился к жене.
— Нет! — резко воскликнула Алина. Она знала, что не выдержит, если он дотронется до нее, и будет пристально смотреть в глаза. Алина опустилась на колени, надеясь, что это хоть немного смягчит гнев мужа. К тому же она боялась, что упадет.
— Кларисса! — Джеймс явно был озадачен. — Что ты делаешь? Встань. Что случилось.
— Я взываю к твоему милосердию.
— К милосердию? — повторил ошеломленно Джеймс и сердцем почувствовал что-то недоброе.
— О чем ты? Я ничего не понимаю.
— Я обманывала тебя.
Последовала долгая пауза, которую нарушил безжизненный голос Джеймса.
— И в чем именно ты меня обманывала? Словно нож вонзился в сердце девушки. От любви не осталось и следа, ее место заняли холод и безразличие.
— Я не леди Кларисса.
