раньше, каким он его помнил. От прикосновения сосок отвердел и увеличился. Хантер хрипло простонал и пальцем стал осторожно гладить этот напряженный бутон. Он ласкал его снова и снова, а губы не отрывались от нежной шеи Линетт.
Она изогнулась в объятиях Хантера, тесно сжав ноги. Ощущение мужских рук на обнаженной коже, поцелуев на груди разрывало сердце на части. Когда-то испытанное, забытое, дикое наслаждение вдруг взорвалось в мозгу живым воспоминанием, вытеснив оттуда ощущение реальности, все заботы, беды и страхи.
— Хантер… — прошептала она, потеряв голову от его жарких поцелуев. — О, Хантер, я люблю тебя.
Внезапно Хантер замер, затем выпрямился, выпустив ее из объятий. Линетт непонимающе уставилась на него. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Хантер дышал учащенно, прерывисто, будто после долгого бега. Лицо его пылало, а глаза блестели, как у больного лихорадкой. Переведя дыхание, он тяжело произнес:
— Не говори этого. Линетт смущенно заморгала.
— Не говорить чего?
— Что любишь! — он почти выкрикнул это слово.
У Линетт возникло ощущение, что Хантер ударил. Захотелось тоже ударить его, причинить боль, как он сделал больно ей.
— Ты прав, — прошипела она. — Я не люблю тебя! И никогда не любила, в то время я была слишком молода и глупа, чтобы разобраться. То, что было между нами, было простой похотью, а не любовью.
— Да-а?
Взгляд Хантера был горько-насмешливый.
— Но ведь ты наверняка чувствовала ту похоть, не так ли? Ты и сейчас чувствуешь ее. Я только что в этом убедился. Что бы старичок ни давал тебе, этого не достаточно для тебя, ведь верно?
Линетт плотно сжала губы.
— Убирайся! Я больше не хочу тебя видеть! Никогда, — выдавила она отрывисто.
— С удовольствием, мэм.
Хантер нагнулся и поднял свою шляпу, которая свалилась с головы во время их поцелуев. Он надел ее небрежно, коротко кивнув Линетт.
— С удовольствием.
Он вышел из конюшни, так сильно захлопнув за собой дверь, что, казалось, затряслись стены. Линетт опустилась насложенное сено. Ее всю трясло, ноги стали ватными и подкашивались. Она не могла сдерживать себя больше ни секунды.
Хантер часто расстраивал Линетт и раньше, но сейчас он взбесил ее. Несколько дней после той встречи одно воспоминание о нем выводило из равновесия. Как он смел так соблазнять ее, такое заявлять ей! Она — опытная злодейка, а он — бедная, наивная жертва! Только Богу известно, какую она сделала ошибку, выйдя замуж за Бентона. Она уже тысячу раз горько раскаивалась и была жестоко наказана. Но в этом вина не только Линетт.
Хантер переспал с ней и отправился с братом играть в войну, ни разу не подумав, что же ожидает девушку. Даже в тех нескольких письмах, которые она получила до его плена, он ни разу не проявил интереса к ее состоянию, не желал узнать, беременна ли она, и не любопытствовал о возможных последствиях их близости. Нет, он пошел делать то, что ему хотелось, не задумываясь о том, с чем ей придется столкнуться и что предстоит пережить.
Линетт одной пришлось перенести все трудности, связанные с беременностью. Она собиралась сделать все возможное, чтобы вырастить ребенка без отца. Может быть, это было неправильно, но она была молодой и растерявшейся от горя девчонкой. А то, на что она решилась, казалось тогда единственно правильным выходом для нее и малыша. Потом, когда Хантер вернулся, то даже не поже-
лал выслушать объяснений и не пришел к ней выяснить причину столь поспешного замужества. Тогда она считала, что он должен был поступить именно так. А когда, в конце концов, они случайно столкнулись на улице, он посмотрел на нее в упор, потом развернулся на девяносто градусов и пошел в противоположную сторону. Она окликнула его, но он даже не счел нужным обернуться. Хантер не попытался узнать, что же произошло на самом деле, а просто уверил себя, что она изменила ему, поверив в самое худшее и нелепое объяснение — Линетт его никогда не любила.
Очевидно, со временем это убеждение осталось. Наоборот, похоже, он был уже твердо уверен. В конюшне Тиррел вел себя по отношению к ней так пренебрежительно, обидно, оскорбительно!
У Хантера всегда был вспыльчивый нрав. Даже в самом начале их знакомства они часто ссорились. Он был очень упрям — черта характера, присущая всем Тиррелам. Но с годами, став еще упрямее и жестче, он уже не отходил так же быстро, когда вскипал, как это случалось раньше. Его упрямство больше не смягчалось готовностью тут же рассмеяться или все сгладить обаятельной улыбкой. Он стал каким-то резким и злым, к тому же горько ненавидел ее, упорствуя в этом чувстве.
Естественно, Линетт было ясно, что он ее больше не любит. Но она могла рассчитывать хотя бы на его уважение. До сих пор никогда в голову не приходило, что Хантер будет презирать ее и обращаться с ней, как с ядовитой змеей. Поэтому она была не готова к такой вспышке ненависти с его стороны. Как ни странно, пламя гнева способствовало улучшению самочувствия и состояния Линетт больше, чем боль, разрывавшая сердце на части, после посещения фермы Хантера. Линетт собиралась не подходить к лошади, купленной Бентоном для нее. Но, пораздумав, молодая женщина решила, что не подходить к такому красавцу все равно, что показать Хантеру, как глубоко он оскорбил ее, как много он для нее значит. Сейчас миссис Конвей была сильно разозлена и хотела доказать всем, как безразличен ей Хантер. Лучший способ подтвердить это — постоянно ездить верхом на жеребце. Она собиралась выезжать как можно чаще и этим показать, что лошадь приобретена у абсолютно постороннего человека. «Пусть Хантер видит, что я катаюсь на коне, а о нем не думаю! Пусть он убедится, что я ничего к нему не чувствую», — так рассуждала сама с собой Линетт.
Она начала брать жеребца специально каждый день, заставляя себя больше не думать о Хантере. Она не могла совсем избавиться от набегавших мыслей, но с каждым разом загоняла их все дальше и дальше, в тайные уголки своего сознания, наконец поняв, что, освободившись от болезненных воспоминаний, снова можно получать удовольствие от прогулок верхом. Это давало чувство свободы, что Линетт не испытывала уже много лет. На сильном жеребце, когда в лицо дует встречный ветер, казалось, что она снова молода и Свободна. Женщина забывала, что связана узами несчастливого брака с нелюбимым человеком и обязательствами, взятыми на себя много лет назад. Хотелось мчаться вот так бесконечно, не останавливаясь, убегая от этого места и этой жизни.
С конных прогулок Линетт возвращалась посвежевшей, как будто заново родившейся. Когда Бентон видел такой результат поездок, на лице его появлялось выражение досады. Так казалось, и это достав-ляло тайное наслаждение. Далее если бы ей не нравились прогулки верхом, все равно стоило совершать их, чтобы злить Бентона. Это послужит ему уроком. Может быть, в следующий раз, прежде чем решиться на очередную подлость, он, как следует, подумает.
Однажды Линетт поздно вернулась с прогулки верхом и поспешила к себе наверх переодеться к обеду.
— Так, моя дорогая, — произнес Бентон, доставая из кармана часы и многозначительно глядя не нее. — Я так рад, что ты, наконец, можешь присоединиться к нам.
— Спасибо, Бентон, — равнодушно ответила Линетт, скользнув на свое место за столом.
Розмари понимающе улыбнулась ей.
— Привет, Линетт, — сказала она, надеясь перевести разговор на другую тему и не выслушивать угрозы отца за опоздание мачехи.
— Привет, дорогая. Как…
Бентон грубо оборвал:
— Ты проводишь слишком много времени на коне, которого так не хотела покупать.
— Да, — Линетт повернулась к нему. — Я ошибалась и сейчас поняла, что все еще люблю кататься верхом. Ты оказался прав, сделав мне такой подарок.
Она весело смотрела на мужа, говоря этот комплимент. Хотя всем было понятно, что на самом деле он
