– Это было абсолютно частным делом! И никого постороннего не касалось!
– Это касалось нас с Патриком! – отрезала Джей. – Ты могла бы по крайней мере сказать нам, что ты нам не родная, а приемная мать. Если бы мы узнали это от тебя еще в детстве…
– Но я и есть ваша настоящая мать! В моем сердце и моей душе вы и есть мои родные дети! Мои, и больше ничьи!
– Поэтому ты и не говорила нам правду? Ты сама уверовала в то, что мы твои родные дети?
На лице Ноны мелькнуло виноватое выражение, и она отвернулась.
– Я хотела сказать вам об этом… когда вы станете постарше… Потом умер Джон, и у меня не осталось никого, кроме вас с Патриком. Вы были моими детьми, а я вашей матерью – и остаюсь ею и поныне!
Нона показала дрожащим пальцем на фотографию, где была запечатлена Джей в короткой пышной юбочке и балетных тапочках.
– Ты помнишь эту юбочку? – дрогнувшим голосом спросила Нона. – Я сама сшила ее тебе, потому что именно так делают все матери.
Джей растерянно провела рукой по спутанным волосам.
– Я не отрицаю этого, но…
– А помнишь, как ты сломала руку и я ухаживала за тобой днем и ночью? – продолжала Нона. – А помнишь, как тяжело ты болела ветрянкой? А потом гриппом, и лежала в постели несколько дней в бреду и в жару? Все это время я не отходила от тебя ни на шаг, ночей не спала…
Джей отлично помнила все это. Она помнила и гораздо более серьезные ситуации, когда Нона вела себя как любящая мать. И все же теперь к чувству благодарности примешивалась горечь разочарования.
Интуиция подсказала Ноне, что гнев Джей сменился растерянностью.
– Сними пальто, тебе ведь жарко. – Она внимательно посмотрела на дочь.
Но Джей и не думала снимать пальто. Она смотрела на ночную лампу с керамическим основанием в форме лягушки. Эту лампу подарил Ноне Патрик, когда учился в колледже.
Патрик! Ее пронзила острая боль.
– Патрик уже знает обо всем? – спросила Джей. – Не слишком удачный момент ты выбрала, чтобы сообщить ему эту новость.
– У меня не было иного выбора. Я сказала Патрику всю правду, потому что люблю его… Дело в том, что анализ крови показал некоторые характерные особенности тканей его организма. Они с Мелиндой надеялись, что ты сможешь стать для Патрика донором костного мозга. Но я-то знала, что это невозможно.
Сердце Джей пропустило несколько ударов.
– О каких особенностях ты говоришь? – Она уставилась на Нону.
– У Патрика очень редкий биологический тип. – Нона проглотила слезы, глядя не на Джей, а на ее отражение в зеркале.
– Что ты хочешь этим сказать? – Девушка похолодела от дурного предчувствия.
– Найти донора будет очень, очень трудно…
Нона молча взяла со столика маленькое фарфоровое ярко-розовое сердце. Когда-то Патрик и Джей подарили ей эту безделушку на День святого Валентина.
– Очень трудно? – машинально переспросила Джей.
– Да, очень трудно. – Медленно поворачивая фарфоровое сердце в руках, Нона наблюдала за игрой света на его блестящей поверхности.
У Джей закружилась голова, перед глазами замелькали картинки из прошлого, оказавшегося насквозь лживым. Она присела на край кровати и, обхватив голову руками, тихо проговорила:
– Никак не могу поверить в реальность происходящего. Я хочу поговорить с Патриком. Мне необходимо поговорить с ним.
– Сегодня звонить уже слишком поздно. В Бельгии сейчас далеко за полночь.
– Тогда я сама поеду к нему. Полечу первым же рейсом…
– Вряд ли тебе следует лететь в Бельгию. Патрик в изоляторе, все посещения строго ограничены.
Подняв голову, Джей воинственно посмотрела на Нону.
– Я хочу видеть его. Я поеду к нему.
– Он не хочет, чтобы мы к нему приезжали, – вздохнула Нона. – Мелинда совершенно ясно дала понять, что Патрик не хочет вводить нас в расходы на дорогу и волновать…
– Узнаю Патрика, – слабо улыбнулась Джей. – Играет в благородство… Но в такое тяжелое время, как теперь, ему просто необходима семья.
Как только с губ сорвалось слово “семья”, Джей ощутила болезненный укол в сердце. Ирония судьбы! Выпрямившись, она так посмотрела на Нону, словно та была коварной самозванкой, занявшей место ее родной матери.
Поставив фарфоровое сердце на столик, Нона сделала шаг к Джей. На ее лице промелькнуло что-то похожее на слабую надежду.
– Вот именно! – воскликнула она. – Теперь, как никогда, Патрик нуждается в семье! Ему необходимы
