пыльная грунтовая дорога. Она ведет к конюшням, а чтобы попасть к дому, надо еще немного пройти по лужайке, по высокой траве. Она вымахала еще выше, чем мне помнилось.
Заходить в дом я не стала. Не хотелось казаться себе незваным гостем, да и ни к чему это было – я и так слишком сильно чувствовала дух родного дома. Здесь, по этим полянкам, мы так любили бегать детьми…. Я обогнула дом и пошла по узенькой тропинке вдоль реки. Я знала, куда иду. Ноги сами вели меня знакомым и запутанным маршрутом.
Там мы больше всего любили играть. Это было наше тайное место: старая и заброшенная гончарная мастерская. Чужой человек никогда не смог бы ее найти. Надо перейти через плотину – что нам категорически запрещалось – и шагать вдоль реки, пока не поравняешься с рощицей на крутом холме. Тут, на склоне холма, и пряталась эта мастерская – маленький домик, со всех сторон скрытый от глаз. Разве что случайно на него набредешь…
Но что это? Еще издалека я заметила, что над крышей поднимается дымок. Подошла поближе… Кто-то навесил новенькую деревянную дверь, вокруг все вычищено, прибрано. Я постучала. Молчание. Оказалось, дверь незаперта, я шагнула через порог и сразу поняла, что здесь живут. Домик – конической формы, с заостренной крышей и скругленным полом. Обставить мебелью такое неуклюжее помещение довольно сложно, но кто-то тут изрядно потрудился. Печь дышала теплом, наверное, на ней же готовили еду. Посреди комнаты стояла низкая, почти вровень с полом кровать. На полу – стереосистема, вокруг нее разбросаны книги и кассеты. Замечательно! Именно о таком тайном убежище мы и мечтали в детстве…
И вдруг я увидела себя – обложка «Вог» была приклеена скотчем к стенке. Мои собственные глаза смотрели прямо на меня. Я ошеломленно глядела на свое лицо. Что все это значит?
Внезапно послышались голоса, где-то совсем рядом. Я оказалась в ловушке. Отступать нет времени – меня застигнут на месте преступления.
И тогда знакомый силуэт возник в дверном проеме на фоне вечернего сентябрьского неба.
– Интересно, где же это ты пропадала? – покачал головой мой брат Гарри. – А я думал, здесь-то ты меня сразу найдешь. – Он чуть посторонился, и я увидела молодую женщину. Что-то знакомое, до ужаса знакомое было в ее лице…
О Господи, подумала я, да это же Молли Бэйнбридж.
ЛОНДОН, 1993
– Энджи, для тебя есть работа, – сказала Грейс однажды утром. – Реклама новой линии хот-догов. Называется «такса» – собака то есть. Киноролик. Поняла? Нужны подростки. Новые лица, имена. Там будет комбинированный кадр: шесть мальчиков и девочек в разных частях экрана идут по улице и жуют хот-доги. Просмотр в следующий четверг, проверим наших девочек в деле. Пусть оденутся попроще – белые майки, джинсы, кроссовки, никакой косметики. И чтобы все не старше шестнадцати! Так что садись за телефон, звони своим подопечным красавицам.
Энджи улыбнулась. Ей до сих пор не верилось, что у нее есть подопечные. А они ведь действительно нуждаются в ее опеке! Обычно модели звонят своему агенту каждый день от пяти до шести часов вечера: узнают о работе на завтра, уточняют требования заказчика. Но Энджи очень скоро поняла, что ее «Новые лица» этого правила не придерживаются. Девочки звонили ей в любое время и по любому поводу, а частенько заявлялись в агентство собственной персоной – пили чай, болтали, старались казаться взрослыми и многоопытными.
Энджи с первого же дня с головой ушла в работу. Клиентов было много: редакторы подростковых журналов, организаторы показов мод в крупных магазинах, рекламные и информационные агентства – все искали девочек. Энджи отправляла своих подопечных на пробы. Если девочка нравилась, клиент перезванивал и заключалась сделка. Агентство брало двадцать процентов комиссионных.
Поначалу бывали и недоразумения. Например, девушку давно ждут, а она за десять минут до съемок звонит в полном неведении в агентство: «Есть что-нибудь для меня на сегодня?» Но уже через месяц Энджи вполне освоилась на новом месте и взялась за создание собственной группы начинающих моделей – «Новые лица». Девушка приходила по открытому набору, Энджи беседовала с ней, расспрашивала об учебе, о жизни, проверяла рост (чтобы был не меньше ста семидесяти пяти сантиметров), оценивала фигуру и фотогеничность. Потом отправляла девушку на фотопробы. Фотопробы стоят недешево – пятьдесят фунтов, но своих подопечных Энджи посылала к особому фотографу. Сама бывшая модель, эта женщина фотографировала у себя дома и лучше других знала, как помочь юной девушке раскрепоститься перед камерой. Если пробы получались удачными, снимки распечатывались в агентстве на лазерном принтере (это было дешевле), и один отпечаток обязательно отдавали девушке – в мамин семейный альбом. Кроме того, некоторые ассистенты фотографов, жаждущие самостоятельного творчества, вообще снимали бесплатно, просто ради возможности поработать с красавицами, даже с такими юными, и заполучить фотографии девушек в свои профессиональные альбомы.
Потом наступала пора поисков работы для новенькой. Сначала публикации в журналах, в рекламных изданиях, ведь массовая печать – лучшая реклама для юной модели. Энджи обнаружила, что одна из главных проблем девочек ее возрастной группы – вес. Часто бывало, что девушка, которая прекрасно получилась на фотопробах, резко прибавляла в весе и проваливалась на просмотрах. Неудачная влюбленность, сердечные переживания, нервы – вот и поправилась. Работа не отпускала Энджи: девочки звонили ей даже вечером домой, потому что знали – она никогда не откажет в помощи.
Чаще всех звонила Тесс Такер. Энджи никак не ожидала, что у Тесс будут трудности с работой, но вот уже не в первый раз у нее ничего не получилось. Энджи стала спрашивать у фотографов, в чем же дело, и каждый раз ей рассказывали примерно одно и то же.
– Да, она настоящая красавица. И она бы прекрасно подошла! Да я просто мечтал об этой съемке, – делился впечатлениями фотограф, который делал пробы для показа Кукай. – Но она совершенно не может себя подать. Она такая застенчивая, неуверенная. И ходить не умеет, все время горбится. Монахиня, а не модель!
– Кошмар какой-то! Я думал, она вот-вот разрыдается. Это же реклама тампонов, ты знаешь, что от них требуется – прыгать, скакать на солнышке, мол, жизнь прекрасна! А с ее выражением лица только гробы рекламировать! Данные у нее превосходные, но держаться совсем не умеет, – жаловались в очередном журнале.
– Энджи, это было ужасно. Заставили раздеться до лифчика и трусиков, а потом разглядывали и обсуждали меня, как будто корову покупали, – почти в истерике рассказывала вечером по телефону Тесс. – Они надо мной издевались! – Вот также жаловалась и маленькая Джинни, когда старшие ребята обижали ее в школе. Энджи знала: все, что нужно, – это запастись терпением. Нельзя злиться на Тесс, как и на любую другую девушку, оказавшуюся в подобной ситуации. Наоборот, Энджи должна помочь Тесс обрести уверенность в собственных силах.
