Ночь шрамов

– Я это помню. – Пальцы дотронулись до шрама от веревки. – Мое первое воспоминание.

– Сколько тебе было лет?

– Не знаю! – Ангел задыхалась. – Я висела на цепи над пропастью, мешки с камнями привязали к ногам.

– Кто?

Ангел вздрогнула.

– Ты ничего не помнишь? Совсем ничего?

– Мое имя.

– Как ты вырвалась?

Внезапно холодная отстраненность Карнивал вернулась.

– Перегрызла веревку.

– Перегрызла? Боги… как?

– На это ушло четыре дня.

Рэйчел не знала, что сказать, и в камере воцарилась неловкая тишина. Рэйчел долго сидела, слушая равнодушную мелодию воды. Нужно бы снова попробовать пролезть через решетку, но девушка слишком устала. Поймет ли она, когда наступит конец? Увидит ли тот момент, когда защита Карнивал разлетится вдребезги и голод возьмет верх? А нужно ли это? Может быть, лучше просто заснуть, закончить все прямо сейчас?

Рэйчел вспомнила голос из далекого сна.

Только сдохни у меня на руках, сучка.

Она никак не могла вспомнить, кому принадлежит голос. Веки опустились.

Воинство ангелов поднялось в небо на фоне зари. Золотые доспехи и сталь сверкали, словно радуга, в лучах солнца. Мощные крылья взволновали пустыню, подняв вихри песчаных облаков. Стоя на вершине дюны, Рэйчел наблюдала, как ангелы слетались на восток – они окружали крошечную черную фигурку с крыльями за спиной. Фигурка на коленях ползла по песку, таща за собой цепи. Сотни, тысячи длинных цепей.

Рэйчел.

Она подняла глаза.

Дилл держал в руках золотой меч, но глаза его были белее крыльев. Невидимый поток потянул его за собой прочь от Рэйчел.

Подожди! Вернись!

Но ангел был уже далеко, затерявшись в рядах своих славных предков. Они собрались вокруг Дилла, закованные в бронзу и сталь, смеялись над ним. Он пытался что-то сказать ей.

Что? Что?

Рэйчел почти услышала.

Девушка проснулась, пораженная внезапной мыслью. Дилл жив и нуждается в ней.

Черные полоски лежали на каменном полу. Камера оказалась освещена.

Свет шел снаружи.

– Кто ты? – Карнивал сидела посреди камеры и грозно смотрела мимо Рэйчел.

– Бог, – ответил глубокий низкий голос.

Рэйчел быстро перевернулась.

Обтянутая грязно-серой кожей плоть каскадами свисала от лысины и до лодыжек. Бог походил на оплывшую гору жира. Он был совершенно обнажен, по всей видимости, мужского пола. Единственным свидетельством половой принадлежности служил голос, складки жира скрывали все неопровержимые доказательства. У него за плечами росли гигантские крылья: словно гейзеры песка вырывались из холма на его спине. Хотя вряд ли это существо взлетало хоть раз за последние несколько тысяч лет.

– Печально, – прошипела Карнивал. – Ничего странного, что ваш бог выглядит именно так. Не зря же его вышвырнула Айен.

Бог ничего не ответил ангелу. Он поднял фонарь и нагнулся ближе к решетке. Жир поплыл, и на Рэйчел уставились два кровавых глаза.

– Ты спайн, – загремел голос. – Но не посвященный. Почему?

– Какой же ты всеведущий, – усмехнулась Карнивал. Ее гнев нашел новую тропу и пытался сделать первый шаг.

– Ты Ульсис? – спросила Рэйчел.

– Отвечай на мой вопрос.

– Отвечай на мой.

Огромное лицо покрылось сетью морщин и складок.

– Я Ульсис.