На этот раз, правда, быстрее оказался Сивилл, который к тому же сидел ближе к детям. Сама Ингер была цела и невредима, в отличие от одного из ее горе-кавалеров: красуясь перед девочкой, мальчишки прыгали с выступающей в море скалы, соревнуясь друг с другом кто выше, дальше, эффектнее… Пока один из них не смог вынырнуть.
Видимо, что-то почувствовав, Ингер закричала сразу, едва он вошел в воду, а Сивилл, как оказалось, плавал лучше рыб. Вынырнул он уже вместе с мальчиком, и Дамон попросту выдернул их на берег, где ребенка тут же приняла Рузанна. Как только тот оказался у нее, юноша отпрянул, словно обжегшись, и бессознательно отступил за Дамона.
Спасенный мальчик сильно расшибся о камни и наглотался воды, но к тому времени как подоспели те, кто должны были следить за детьми, был уже в относительном порядке и вне опасности. И неожиданно для себя Сивилл оказался в роли героя. Пока врач и волшебница, забыв о разногласиях и объяснениях, занимались ребенком, юношу тормошили, хлопали по плечам и куда попадали, слезно благодарили. Народу становилось все больше: ребята оказались к тому же с расположенного неподалеку загородного поместья — удравшими от воспитателей и гувернеров наследниками титулов, а пострадавший — едва ли не любимым племянником одного из дожей, чей День Рожденья отмечала аристократическая компания.
На вилле Сивиллу пришлось еще хуже. В данный конкретный момент общение с толпой взбудораженных аристократов было менее всего необходимо и для темных, и для светлой. Раздраженная Рузанна, которой впрочем, не решались особо надоедать, успокаивала женскую половину в лице матери, обеих бабок и кучи тетушек. К инструктировавшему прислугу врачевателю глава семейства как подступил, так и отступил. После короткого сухого поклона в ответ на 'Так вы и есть тот самый Фейт?', почувствовавший себя очень неуютно дворянчик поспешно ретировался, бормоча дежурные благодарственные фразы под слегка насмешливым взглядом лекаря.
Так что лавина причитающих родственников и охающих гостей, — частью основательно нетрезвых, частью распираемых от любопытства, — обрушилась на потерявшегося Сивилла. Он было сделал попытку сбежать, отговариваясь, что ему нужно позаботиться о Динэ, но это только усугубило положение, — тревога юноши о больном товарище показалась восхитительно трогательной. Чем больше восхваляли его смелость, решительность, скромность и прочие безмерно выдающиеся качества, тем откровенно мрачнее становился Сивилл. К тому времени, как Фейт все-таки пришел ему на помощь юноша имел уж совсем похоронный вид.
— Идем, жертва славы, — поддразнил его мужчина, — Динэ и Ингер уже дома.
Сивилл буквально метнулся к выходу.
— Что, захвалили?
В ответ юноша нервно дернул плечом, и вдруг выдал с необыкновенной горячностью:
— Если б пацан был бы не племянником дожа, а чьим-нибудь ублюдком или вообще рыбацким сыном, до него никому бы дела не было, а уж до меня и подавно! Иначе чем с черного хода бы не пустили! Статус, вот что на самом деле важно!
— Ты действительно так думаешь? — поинтересовался Дамон.
Сивилл тут же пошел алыми пятнами от смущения, скривился, опустив глаза. Хотел что-то сказать, но вместо этого почти бегом направился к воротам, — подальше от всезнающего мастера Фейта.
Дамон проводил его задумчивым взглядом: реакция юноши была немного странной. Он не мог определить, что именно уязвило Сивилла, и на это стоило обратить внимание. Что бы не воображал сам парень о своем нынешнем покровителе, но ведь по сути Дамон почти ничего о нем не знает… Словно в подтверждении его размышлений раздались слова пожилого аристократа, обращенные к Рузанне:
— Приятно видеть, что Совет по-прежнему тщательно контролирует темных! Общественные работы это новая воспитательная политика дабы сделать этих выродков полезными? Поздравляю, успешно, как мы можем убедиться! Но можно ли предполагать…
Дамон не дал ему предполагать что-либо дальше, вежливо отозвав Рузанну, за что был одарен в высшей степени надменным и пренебрежительным взглядом, после которого почему-то захотелось вымыться.
— Кто это? — спросил он у молодой женщины едва они отошли на пару шагов.
— Умберто Корде.
В этом случае достаточно было просто имени: старый коршун был одним из влиятельнейших людей в Тареште. Дамон дернул щекой, проигнорировав недвусмысленное ожидание объяснений волшебницей:
— Что вы сказали ему о Сивилле? Откуда он знает, что мальчишка темный?
— Я — ничего ему не говорила! А что и откуда он знает — вам лучше спросить у самого Сивилла!
Дамон помолчал.
— Леди, я могу просить вас хотя бы о нескольких днях перемирия между нами? Прежде, чем мы продолжим наш разговор и придем к решению.
— Конечно, — кивнула Рузанна.
Почему-то было… больно(?)… и тоскливо от его слов о войне между ними. И как оказалось, ради надежды на что-то иное она была готова ждать не один день.
Сивиллу было очень и очень жалко себя. Грустно хлюпая носом и завернувшись в одеяло с головой, он честно признал, что где бы и с кем бы он ни был — суть одна: на него самого всем и всегда было искренне наплевать.
Сейчас обычная история повторялась. Мастер Фейт если не был в госпитале, то разбирался со светлой и какими-то их проблемами. Госпожа Симилла конечно была женщиной доброй, но ей хватало забот и без нахлебника-неумехи, и даже выздоравливающий эльфенок бодро ухромал на кухню… Наверняка отжаливать что-нибудь из кулинарных шедевров их хозяйки, — запах печева проникал к нему даже не несмотря на отключившееся обоняние, немилосердно дразня. Ингер тоже скорее всего там. А он один, и разумеется есть гораздо более важные дела, чем умудрившийся заболеть посреди лета приблуда. И то правда, ночной летний дождик и прохладный ветерок, высушивший его вчера после незапланированного купания, — это вам не пытки и глубокие трансы! Сивилл развернулся к стене и еще глубже зарылся в одеяло.
Вернулся Диниэр, и юноша услышал, как тот вдруг окликает его по имени. Вот что ему надо-то?!
— Сивилл, — эльфик оказался настырным.
Разозлившийся, что его никак не могут хотя бы в покое оставить, юноша резко сел и обнаружил прямо у себя перед носом кружку с горячим цветочным чаем. Разноцветные глаза в изумлении распахнулись. Динэ смущенно и немного вымученно улыбнулся, но прежде, чем он успел что-то сказать, Сивилл отчаянно расчихался. Эльфенок улыбался уже шире.
— Что, смешно, да? — обиделся парень.
— Смешно, — согласился Диниэр, — Как я тебя теперь бояться буду!
Сивилл даже не сразу нашел что сказать: надо же, эльф пошутил!! А совсем недавно стоило к нему подойти, так истерика начиналась… Юноша замаскировал невольную гордость от достигнутых перемен первой подвернувшейся на язык шуточкой:
— Ага, жуткая участь — страшный черный маг захлебнулся собственными соплями!
Динэ фыркнул и подвинулся, пропуская Ингер с вазочкой, и некоторое время под щебет девочки они совместно отдавали должное угощению. Когда она умчалась за добавкой, Диниэр тихо сказал:
— Я не хотел ей ничего плохого… Я вообще не знал кто меня…
— Я понимаю! — торопливо оборвал его Сивилл, снова чихая.
— Счастливчик! А я вот ничего не понимаю! — с какой-то болезненной откровенностью признался Динэ, и на мгновение стало видно, что ни страх, ни боль никуда не делись из васильковых глаз.
— Мастер Фейт прав, твои тебя не примут? — неловко спросил Сивилл.
Эльф отвернулся, но все-таки ответил.
— Я не хочу проверять…
Да уж, — с сочувствием подумал Сивилл, — Парню и так досталось дальше некуда, и добавлять к этому еще публичное осуждение и остракизм? И за что? За то, что выжил? Динэ без того плохо, а куда хуже, если еще придется пережить официальное изгнание из рода! И очевидно, что на поддержку семьи он не
