— Это еще не предел!
На кровать он почти рухнул. Я испугалась, что он отключился, едва коснулся постели, но услышала:
— Никогда не думал, что настанет день, когда женщина будет укладывать меня в постель таким способом!
— Я как раз думаю, а не раздеть ли тебя, — немедленно отозвалась я, — но, пожалуй, пощажу твою стыдливость, а то ты обвинишь меня в грязном домогательстве.
Жермен хихикнул и с облегчением зарылся в одеяло.
Я отвернулась и тут увидела то, чего раньше не могла заметить, — упаковки лекарств на тумбочке рядом с кроватью. Вот тебе и объяснение его отъезда! А если это что-нибудь вроде чахотки?! Я бросилась в отступление.
— Я ухожу. Доктора вызову по дороге на станцию.
— Хоть господа бога…
Я скатилась с лестницы и выскочила за дверь. Отлично, дорогая Делиз, — ты свела знакомство с жиголо, да еще чем-то серьезно больным!
Разговор с Морисом вышел тяжелый. Мне не удалось собраться с мыслями за дорогу: я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме Жермена.
Он один. Он болен.
Я пыталась себя образумить. Он — совершенно чужой человек. Внезапный приступ не слишком его удивил или испугал, — он знал, что такое может произойти, или такое уже случалось с ним раньше. Он наверняка знает, что следует делать и вполне справится самостоятельно. Он взрослый человек. Если он забрался в такую глушь, то хотел именно то, что получил — уединение… или одиночество, — смысл не меняется, как не назови.
Возможно, ему просто не к кому обратиться. Я снова принялась себя накручивать. Не припомню, что бы замечала у него какую-нибудь мелочь, или какую-нибудь фразу, которые намекали бы на наличие семьи или близких друзей. Сомневаюсь, что бы Каро, Туанетт, Анели, Белль, Франсуаз, Марго и прочие его подруги были бы полезны в такой ситуации…
О, нет, они вовсе не были бездушны! Разумеется, они бы послали цветы, подарки, оплатили счета — каждая в меру широты своего сердца и кошелька, но ни одна не озаботилась бы его судьбой всерьез и надолго. Не говоря уже о том, что сам Жермен определенно не горел желанием видеть кого-нибудь из них рядом с собой.
Я вернулась к тому, с чего начала. Он болен. Он один.
Бывает, что ты абсолютно точно знаешь, что надо что-то сделать, именно потому, что так надо. По дороге на станцию, я зашла к доктору Фарбье, предупредив, что мой сосед болен и попросила его навестить, теряясь в раздумьях, что же такое с Жерменом. В общем, сосредоточиться на Морисе получалось плохо.
Я ждала своего так называемого супруга в его кабинете. У меня был еще целый час, что бы собраться с мыслями. Чем больше я думала, тем больше приходила в растерянность, и моя решимость таяла с каждой минутой, хотя я уже побывала у поверенного. Страх, такой простой и понятный, перед резкой и бесповоротной переменой в своей жизни, какой бы она не была, усиливался еще и тем, что у меня не было даже смутных представлений о другой! Мои планы не шли дальше развода.
Морис появился как всегда, деловой и подтянутый, — как всегда, — пунктуальный.
— Добрый день, Аделиз.
— Добрый день.
— Со мной связался Антуан Нуаре. Признаться, повод меня удивил.
— Зря, — при первых же словах, сказанных тоном, лишенным всяких эмоций, ко мне вернулась уверенность.
— Это из-за твоего любовника? — тон не изменился ни на йоту.
— Прости, кого? — меньше всего я ожидала такого вопроса.
— Того, к которому ты уехала.
— Жермен?! — это на столько не соответствовало истине, что я едва не рассмеялась.
Хотя, как еще со стороны могло выглядеть наше знакомство!
— Ты глубоко заблуждаешься, — мне все же не удалось скрыть улыбку.
— Хотелось бы верить. Я ведь забочусь только о тебе. Я понимаю, вы с ним одного возраста, а он красив как архангел Гавриил, но общество человека с подобной сомнительной репутацией и родом занятий, — не подходящая компания для Аделиз Рошар и даже для Аделиз Левеллен.
Не знаю, что меня задело — пренебрежение к фамилии Левеллен, грубость ли, цинизм, но я ответила раньше, чем успела прикусить язык.
— Какая трогательная забота! Но я могу вполне самостоятельно разобраться в людях! И если уж выбирать между вами, я — безусловно предпочту общество 'сомнительной личности'!
— Ты его уже предпочла, — спокойно поправил Морис.
Я глубоко вздохнула и попыталась вернуть разговор в нужное русло.
— Я приехала сюда не обсуждать Жермена Совиньи. Я не стану убеждать тебя, что ты ошибаешься. Как я вижу, ты не считаешь эту причину достаточной для развода.
— Ты абсолютно права, Аделиз. Я прекрасно понимаю, что у молодой привлекательной женщины гораздо больше потребностей, чем у меня свободного времени. Жермен, Жером — какая разница? Ты абсолютно свободна в своем выборе. Я же не указываю тебе, что одеть к обеду.
— Удовлетворение потребностей… ха! — у меня было впечатление, что я хватила неразбавленную водку.
Не то, что бы я была сильно потрясена, но услышать настолько недвусмысленное подтверждение своих самых нелестных выводов, да еще таким безучастным тоном…
— Давай поговорим, как взрослые люди. Ты понимаешь, что развод поставит тебя вне общества, как такового, — продолжал Морис, — И несомненно отразится на моей карьере…
Я улыбалась уже так широко, что сводило скулы.
— Даже жиголо не сравнится с твоей моралью. Жермен по сравнению с тобой, со всеми вами, просто ребенок!
— Разумеется! Его мораль закалялась в самых злачных местах, — впервые в его голосе промелькнуло нечто, похожее на тень чувства.
— Ты собирал о нем сведения, — меня уже нельзя было удивить.
— Разумеется. Это было нетрудно. Твой… друг, — Морис особенно выделил последнее слово, — прекрасно известен полиции!
— Жене начальника департамента тоже.
Морис Рошар поднялся и открыл сейф.
— Я все таки посоветовал бы тебе ознакомиться, прежде, чем ты опять уедешь. Повторяю, мне нет дела, до того как ты проводишь время, пока это не переходит определенные рамки, конечно. Но гордится подобной связью…
На стол лег пакет. Я взвесила его на руке.
— Мне нет дела до Жермена, морали и всего прочего! Но я ненавижу каждую минуту, проведенную в качестве мадам Рошар! Даже если ты не подпишешь соглашение, я сделаю так, что тебе придется со мной развестись, Морис, и мне плевать на твою карьеру!
— Если ты продолжишь глупить, — холодно сообщил он, — то твой 'друг', о котором ты так заботишься, отправится в тюрьму по обвинению в подлоге, мошенничестве и так далее!
Я смотрела на него в изумлении и растерянности.
— Прочти, — Морис указал на пакет, — Имя, которым он использует, настоящее, но даже отдаленно не связано с родом Совиньи. И с их побочными ветвями. Доказать, что документы, которыми он пользуется, получены за взятки — не составит труда. Даже если ему удастся сохранить свободу, его больше не пустят на порог ни в один дом. Согласись, что ублюдку уличной девки не место в приличном обществе.
Я знаком остановила его пылкую речь. Наверное, если в дебатах он выступает так же, то он все-таки
