хороший политик. И… ох, что же мне делать…
— Я не задерживаю тебя, Аделиз. Однако попросил бы тебя вернуться к началу сезона. Не стоит давать слишком явный повод к сплетням, — завершил разговор Морис.
Похоже, он был абсолютно уверен в себе и в моем решении.
Угрозу Мориса я восприняла более чем серьезно: одного у него не отнимешь, — слов на ветер он не бросает. Прежде чем мучиться угрызениями совести, — а я не настолько альтруистична, что бы жертвовать своим спокойствием ради другого, — я рассудила, что в скандал окажусь вовлечена не только я, но и многие другие подруги Жермена. Можно ли предположить, что Рошару не дадут вывесить грязное белье на широкое обозрение?
И тем не менее, Жермен Совиньи перестанет существовать вернее, чем если бы он умер. Перед ним закроются все двери…
Я посмотрела на переданное Морисом досье. Меня не трогало его шокирующее происхождение: родителей не выбирают, и детей не покупают в магазинах. Я на полном серьезе все еще считала его выше и лучше большинства моих светских знакомых. Не думаю, что эта папка скрывает какие-нибудь жуткие и омерзительные тайны…
Однако, пакет манил и тревожил. Открыть его, прочитать чужую жизнь, было так подло и так притягательно, что я не сумела его уничтожить, лишь засунула перед отъездом так далеко в секретер, как могла.
Во Париже я задержалась больше, чем на неделю, но разговора с Морисом никак не получалось. Проснувшись однажды утром, я поняла, что просто хочу обратно в свой коттедж, и собрала вещи. Кроме того, Жермен имел право знать, что его ждет.
Но… предполагать — это одно, а сказать человеку в лицо совсем другое! Я поняла, что боюсь, но на второй день не выдержала: мне просто необходимо было с кем-нибудь поговорить, и я знала только одного человека. И сразу же убедилась, что Жермена нет. И нет давно. Мой рай опустел. Один день, полный тишины и уединения к которым я так стремилась, показался вдруг просто невыносимым. А мысль о том, что рядом может поселиться кто-то другой — просто бесила.
Когда он уехал? Куда? А вдруг, что-то случилось…
Когда через пару дней мы столкнулись с Жерменом на площади, я почувствовала почти облегчение.
— Жермен? Какого черта ты не зашел ко мне, когда вернулся?! Я беспокоилась! — я даже не понимала, что именно сейчас говорю, однако как ни странно, но это была правда. Не сказала бы, что это мне самой нравилось.
— В самом деле? — на его лице отразилось что-то похожее на радость и смущение.
— Конечно! А как я еще должна себя чувствовать, когда на моих глазах человек ни с того ни с сего валится с ног?!
— А, — кажется, он меня неправильно понял, — не волнуйтесь, это не заразно.
— Я не это имела в виду!
Лед растаял быстрее, чем появился. Жермен рассмеялся.
— Делиз, у тебя манеры…
— Это ты на меня так действуешь.
— Ну, спасибо!
Мы наняли коляску и поехали ко мне.
— Так у тебя все в порядке?
— Вполне, — быстро отозвался он.
Нет, не все, поняла я, но больше он мне ничего не скажет.
— Как твой развод?
— Могло быть и хуже. Морис считает, что мы любовники, — зачем-то рассказала я.
— Ты говорила ему обо мне? — Жермен невероятно удивился.
— Он сам узнал, — я обернулась.
Он явно ждал продолжения.
— И дал добро на мелкие шалости.
Жермен внимательно смотрел на меня, слегка склонив голову на бок:
— Тебя это оскорбляет.
— Может быть, я слишком хорошо о тебе думаю, но тебя это тоже должно оскорблять, — я ответила ему не менее пристальным взглядом.
Жермен отвернулся и делано пожал плечами.
— Делиз, я уже давно привык к тому, что меня рассматривают в качестве мелкой шалости. И вполне понимаю, почему твой муж считает нас любовниками.
Повисла неловкая пауза.
— Делиз, эта сплетня может стоить тебе доброго имени, — Жермен был очень серьезен.
— Мне все равно, если суд примет решение о разводе! Я лишь хочу избавиться от присутствия этого человека в своей жизни. И от своей жизни, какой она стала!
Момент настал, а я все еще не могла сказать, что его ждет. Не глупо ли?
— Подумать только, я умудрился испортить репутацию женщине, с которой даже не целовался!
Это была шутка, но это была грустная шутка.
— Зато я, возможно… Испорчу тебе не только репутацию! Морис предоставил мне на тебя полное досье…
Господи! Глаза и улыбка остались прежними, руки не дрогнули, но он так побледнел, что мне стало страшно!
— Он угрожает обвинить тебя в подлоге за использование фамилии Совиньи…
— Вот как, — Жермен поднялся и отошел к окну.
Спустя не более, чем минуту он продолжил:
— Делиз, то, что ты со мной еще разговариваешь, я могу вознаградить, только избавив от лишних угрызений. Ты можешь продолжать процедуру развода, потому что я… не собирался возвращаться. Мне безразлично, что сочтут обо мне в свете!
Не собирался возвращаться?! И почему я так глупо улыбаюсь, и не могу остановиться размешивая в чашке сахар… Я не утерпела и все таки подошла к нему. Интересно, смогу ли я когда-нибудь увидеть, что скрывается в непроглядной глубине его глаз? Я поймала себя на том, что смотрю на него слишком долго и слишком пристально. В голове царила пустота, если не считать мысли, что будет, если действительно прикоснуться к его губам… один раз, только один, попробовать их на вкус…
Наверное, это было написано у меня на лице. Уголки его губ дрогнули почти презрительно, выражение лица застыло, а глаза превратились в два зеркала. Жермен отстранился и отвернулся.
— Извини, — сказала я ему в спину.
Хуже могло быть только, если бы я, раздевшись, запрыгнула к нему в постель.
— Ничего. Забыли. Я тебя понимаю.
Было бы проще, если бы этой нотки в его голосе не было.
— Может быть, сделаешь мне свой кофе… — бросила я спасательный круг.
Жермен с облегчением направился в кухню и взялся за джезву.
Ты все испортила, дура! Он снова замкнется в своем домике, что бы взяться за очередную сказку Ориента… а ты снова останешься совсем одна… и никому не будет до тебя дела.
— Ты не обижайся, — я сама доставала чашки, — Наверное, любая женщина хочет убедиться, что она желанна. Ты мой друг, но ты — мужчина, самый привлекательный в моей жизни мужчина… Морис умудрился поднять всю муть со дна!!
При слове 'друг' Жермен метнул в мою сторону молниеносный пронзительный взгляд. Он заговорил, не отрываясь от процесса приготовления.
— Ты тоже не обижайся, Делиз. Ты потрясающе красивая женщина. Ты очень хороший и искренний человек. Если мы с тобой действительно друзья, мне бы не хотелось этого лишиться, приобретая всего лишь новую… любовницу.
