– Где, – спросила Доркас, – вы взяли тот листок, на котором записывали список покупок?
– В гостиной, в ящике бюро. Я вырвала его из блокнота. А что?
– Я уверена, что это не Бентли написал слово «почта» на обратной стороне листка; он бы выразился определённее: почтовые марки или конверты и так далее. Да и вообще глупо упоминать почту, поскольку ясно, что марки и конверты покупаются не у мясника и не в свечной лавке. Как ни прискорбно, но на нас обеих нашло затмение. Наткнулись на подсказку номер один и даже не заметили.
– Забавно! – я открыла дверцу машины и аккуратно просунула посылку между передними и задними сиденьями. – Только сегодня утром вы посоветовали поискать подозрительные листки бумаги.
– Да, но не в буквальном смысле, – возразила Доркас, забираясь в автомобиль.
– Довольно рискованная задумка. Я ведь могла написать список на куске картона или клочке бумажного полотенца.
– Охота за кладом – всегда игра случая, а не точная наука. Но должна сказать, на этот раз все шансы были за то, что удача будет на нашей стороне. Что может быть естественнее – заглянуть в бюро в поисках подходящего листка бумаги и вырвать верхнюю страницу блокнота!
Я осторожно подала машину назад, выруливая со стоянки.
– Ладно. Теперь мы должны ответить на вопрос, кто же сообщник дядюшки Мерлина. Посылка ведь не сама притопала на почту, и вполне естественно предположить, что и запись была сделана после его смерти. Вряд ли дядюшка оставил бы листок на бюро покрываться пылью в ожидании смерти владельца дома.
Доркас решительно кивнула.
– Я предполагаю, что в день похорон посредник, который нам кажется совершенно нейтральной личностью, – возможно, это поверенный или священник, – действовал согласно указаниям покойного и, воспользовавшись суматохой при чтении завещания, тихонько подменил старый блокнот новым.
– И доктор ненадолго заходил, но думаю, что, скорее всего, в свои планы дядюшка Мерлин посвятил тётю Сибил. Он знал, что вне зависимости от того, согласна она с ним или нет, Сибил выполнит любое его распоряжение и будет держать рот на замке. А это значит, бессмысленно пытаться выведать что-либо у неё. Сегодня утром она могла добраться до деревни на автобусе. Автобусная остановка совсем рядом с воротами. Она могла подождать, пока откроется почта, положить посылку на стойку и незаметно улизнуть.
– И ей проще, чем другим, было сделать эту запись, – согласилась Доркас.
Мы добрались до станции, разыскали багаж Доркас и перетащили его в автомобиль. Вновь усевшись в водительское кресло, я направила машину в сторону холма, дорогу освещал лишь неверный свет фар. Вглядываясь в темноту, я думала о дядюшке Мерлине.
– Всё-таки поразительно, – пробормотала я наконец, – как всё совпало. Объявляется сбор семьи, завещание подготовлено, и тут старки весьма кстати отправляется на тот свет. Доктор говорит, у него было больное сердце…
Тонкий длинный нос Доркас начал раздуваться, как у ищейки, почуявшей завтрак.
– Вы предполагаете, что ваш дядя Мерлин поступил по примеру своей матери и наложил на себя руки?
– От этого дьявольского древнего ископаемого всего можно было ожидать. Дядюшка Мерлин не из тех, кто станет тянуть до последнего. К тому же он весьма ловко распорядился чужими жизнями к полному своему удовлетворению. Но всё дело в том, что я не представляю, как он мог это устроить. Ведь доктор утверждает, что он умер от пневмонии.
Мы въехали в ворота и покатили по подъездной дорожке.
– Интересная гипотеза, – кивнула Доркас. – Скорее это можно принять за убийство, но думаю, что истина гораздо проще. Старик привёл в действие свой план и просто закрыл глаза, чтобы не проснуться.
– Да уж! Даже Господь Бог дважды подумает, прежде чем держать дядюшку Мерлина в приёмной дольше назначенного времени, – я въехала под арочный свод между домом и конюшней. – Помогите мне с посылкой. Продукты могут и подождать. Мы должны найти Бена и продемонстрировать ему подсказку номер один.
– Надеюсь, он не из тех маньяков, что категорически отказываются разрезать бечёвку и требуют, чтобы каждый узелок был развязан, даже если это придётся проделывать с помощью собственных зубов, – проворчала Доркас.
Глава девятая
– Дамы и господа! – прокричал Бен. – На торги выставляется превосходная картина эпохи короля Эдуарда, изображающая даму с каштановыми волосами, с собачкой на коленях. Стартовая цена – сто пятьдесят тысяч фунтов. Прошу вас, ценители искусства, поторопитесь, все доходы поступят на счёт личного благотворительного фонда Бентли Хаскелла. Кто-то хочет повысить цену? Я вижу, вон в том дальнем углу кто-то поднял руку…
– Таким вот непристойным жестом, – перебила я его, – даю понять, что если сейчас же не спустишься с этой хлипкой коробки, которую ты столь изобретательно водрузил на стул, то пеняй на себя.
Деловитость, сопровождавшая вскрытие посылки, довольно быстро сменилась легкомысленными шуточками. И причиной тому было содержимое, которое не оправдало наших ожиданий. Думаю, все рассчитывали увидеть подробнейшую карту для сохранности наклеенную на чертёжную доску), в уголке которой красуется череп с перекрещёнными костями, а жирный крестик недвусмысленно указывает заветное место, где спрятан клад. На самом деле в посылке оказался портрет, только что описанный Беном. Дама с каштановыми волосами могла бы счесть большой удачей, если бы за своё изображение ей удалось выручить в магазине подержанных товаров хотя бы пять фунтов. Только одно можно было сказать о художнике наверняка – он явно не был последователем старых мастеров.
– Надеюсь, я пишу лучше, чем он рисовал! – Бен положил портрет и задумчиво потёр подбородок. – Что случилось с Доркас?
– Всему виной твоё красноречие, – я с комфортом устроилась на диване, на коленях у меня уютно
