ней лежит мужчина.
Но не тут-то было.
Сейджи уже успел одеться. На нем был превосходный костюм, дорогая рубашка и итальянский шелковый галстук. Он стоял и смотрел на Нору сверху вниз. Трудно было разобрать выражение его лица.
— Преуспевающий бизнесмен обязан вставать рано, если хочет победить конкурентов, — произнес он тоном преподавателя, поучающего нерадивого ученика.
Нора взглянула на электронные часы, стоявшие на низеньком столике около футона. Было без малого семь.
— Ты идешь на работу? Сегодня? — изумилась Нора.
Он пожал плечами.
— А что тут такого?
Похоже, медового месяца не предвидится. Что ж, плевать. Едва ли они похожи на обычных молодоженов.
— Как хорошо, что я в отпуске. Не надо просыпаться, торопиться, бежать куда-то. Красота!
В уголках его губ наметилась усмешка, намекавшая на счет не в пользу Норы.
— Ошибаешься. В Японии у замужних женщин есть определенные обязанности. Так же как и я, ты должна завтракать с моей матерью в семь часов, если мы находимся дома. Понятно, к этому времени уже должна быть готова моя коробка с обедом.
Норе оставалось чуть больше десяти минут, чтобы собрать обед. Она отбросила покрывало, доставив ему удовольствие наслаждаться открывшимся видом, и, подойдя к стенному шкафу, где висела ее одежда, сдернула с вешалки юката, которое надевала уже несколько раз с тех пор, как приехала в Киото. Ей некогда было надевать трусы и лифчик; она запахнула кимоно и туго затянула пояс вокруг талии.
— Левая поверх правой, — подсказал ей Сейджи, улыбаясь. — Правая сторона поверх левой — для покойников.
Нора закатила глаза, недовольная его насмешкой, а также живучестью японских обычаев. Исправив ошибку, она поспешила на кухню. Там Шигеко раскладывала на завтрак маринованные сливы, расставляла суп мисо с сушеными морскими водорослями и сырым яйцом, пиалы с белым рисом и зеленый чай.
Шигеко ни слова не знала по-английски.
— Бенто? — вопросительным тоном произнесла Нора.
Улыбаясь, Шигеко подала емкость для обеда — лакированную коробку круглой формы, с твердой ручкой и двумя отсеками, каждый из которых закрывался отдельно.
Не имея ни малейшего понятия о том, что в нее следует положить, Нора заглянула в крошечную кладовку Амундсенов. Поварихой она была никудышной, не смогла бы приготовить и простейшее блюдо из тех, что показывают по телевизору. Она оглядела батарею баночек, коробочек и пакетиков в целлофане, выстроенных на полках. И не нашла ничего знакомого. Даже картинки с нарисованным на них содержимым ничего не говорили ей. Иероглифы на этикетках тоже мало помогали.
Как назло, единственным, что она нашла, были рисовые крекеры, круассаны, банка сардин и еще одна банка, оказавшаяся томатной пастой. Отчаявшись, Нора приготовила для Сейджи бутерброд из сардин и томатной пасты, воспользовавшись одним из круассанов. Вдобавок к этому в коробку отправились крекеры и банан.
За столом Нора вручила коробку Сейджи, опустив при этом глаза. Она была уверена, что за невозмутимым взглядом его пронзительных серых глаз прячется насмешка. Этой ночью я дала маху, позволила ему разгорячить себя, думала Нора. Ладно, больше этого не случится, уж я постараюсь.
Сейджи краем глаза наблюдал за Норой. Он раскаивался в том, как обошелся с ней.
Но мне нужно другое, думал он. Если удастся завести ее так, что она потеряет голову в своем желании ко мне, но я не стану удовлетворять его, тогда она, возможно, захочет больше, чем одну ночь. К несчастью, Сейджи отнюдь не был сторонником длительного воздержания.
Последующие дни они соблюдали нейтралитет. Нора продолжала мыть своего мужа, но никаких поползновений с его стороны больше не было. Шигеко снова стала собирать ему обед. Эта короткая передышка позволила Норе немного расслабиться, но стоило ей уединиться с Сейджи, как она становилась сама осторожность. Он не позволял ей надевать ночную рубашку или спать отдельно. В то же время вовсе не пытался сблизиться с ней.
Я хочу быстрее покончить с моим обязательством, злилась Нора, меряя шагами сад однажды утром. Оно висит надо мной как дамоклов меч, и я не в состоянии выносить это. На беду, каждый раз, когда ее одолевали подобные мысли, слабый, но настойчивый голос совести возражал ей. Очнись, Нора Брэт, твердил он. Ты знаешь, что хочешь то, что он еще не предложил тебе, и хочешь сама, по доброй воле. И его неожиданная потеря интереса к твоей персоне сводит тебя с ума.
Она собиралась первой сделать шаг к сближению, но тут, через неделю после их свадьбы, Сейджи сообщил, что уезжает в очередную командировку в Китай, а затем во Вьетнам. На три недели.
В день отъезда он подарил ей долгий, чувственный поцелуй. Потом сел на заднее сиденье лимузина и уехал в аэропорт. Едва машина скрылась из виду, как Нору уже начали одолевать воспоминания о руках, обхватывавших ее, о языке, нетерпеливо раздвигавшем ее губы.
Глава девятая
Нора воспользовалась отсутствием Сейджи и засела за японский. Она записалась в ту самую школу, которую ей посоветовала Розмари Пеннингтон, и занималась по шесть часов пять дней в неделю. Между занятиями был перерыв на обед. С ее способностями к языкам ей в свое время без труда дались латинский, испанский, французский и основы немецкого. Так что вскоре Нора уже строила простые предложения и могла задавать несложные вопросы, при этом понимая большинство ответов на них. Постепенно она начала разбирать отрывки из разговоров Айко с прислугой и прислуги между собой.
В свободное время она ходила по магазинам, покупала кимоно и другие традиционные сувениры на Рождество для Дэриен, Стэфани, отца, тети и агента Кэрин. Осматривала также городские музеи искусства и храмы.
Недалеко от дома Сейджи находился храм Кинкакудзи — одна из самых известных достопримечательностей Киото. Но вот странно, всякий раз, когда она хотела пойти туда, что-нибудь да мешало ей. Как-то одна девушка-продавщица в магазине рассказала ей, что окрестности храма особенно хороши в разгар осени, когда краски ярче всего. Нора решила подождать еще неделю. Может, она уговорит Сейджи сводить ее туда.
Как и в прошлый раз, он вернулся на несколько дней раньше. Все такой же красивый и притягательный. При виде его у Норы забилось сердце. Сейджи восседал на одной из подушечек на полу в юката и широких штанах и говорил с матерью, колдующей над составлением букета для токонома — декоративной ниши в гостиной.
Нора как раз вернулась с занятий. На ней были светло-зеленые шерстяные брюки и свитер в тон. Она вошла в зашики, сняв туфли и размахивая ими, похожая на беззаботных японских девочек, несущих коробки с обедами.
В этот раз Сейджи не стал устраивать скандал из-за того, что она не встречает его дома, как примерная японская жена. Но не удержался от вопроса.
— Откуда ты? — Его вопрос прозвучал дружелюбно и непринужденно.
Почему-то Норе не захотелось рассказывать об уроках.
— Так, ходила по магазинам, — будничным голосом ответила она, скрывая радость от встречи с ним.
Айко нахмурилась и поджала губы — ей не понравилось, что Нора отвечает мужу без должного почтения.
В его серых глазах блеснул огонек.
— А где покупки?
