Прежде чем отправимся, хочу узнать твое мнение.
Нора откинула покрывало и вскочила. Она достала кроссовки, основательно потрепанные джинсы и свитер. Она любила растения и всегда хотела иметь свой сад. И все же его слова озадачили ее. Известно ведь, что цветы не сразу распускаются, да и деревья растут годами, напомнила она себе. И если нашей сделке суждено пройти по плану, я попросту не увижу плоды наших трудов.
К тому времени, когда Нора и Сейджи уселись на подушках за стол завтракать, Айко уже поела. Она пожелала им приятно провести день и удалилась, сказав, что займется делами по хозяйству.
После завтрака они вдвоем прошлись по саду. Сейджи спрашивал Нору о преимуществах рододендронов и азалий, плакучих верб и вишен. Нравится ли ей аромат сладкой оливы? Причудливые изгибы японской черной сосны? А может, ей больше по вкусу прямой ствол кедра? А если засадить все ирисами прямо тут, чтобы их красота отражалась в пруду? Он надумал привезти валуны и соорудить небольшой водопадик.
Они строили планы почти все утро. Сейджи записывал идеи Норы и свои собственные в маленький блокнотик, который потом сунул в задний карман брюк. Но не стал принимать окончательных решений.
— Может, придумаем еще что-нибудь. А пока пойдем в ресторан обедать. Только никаких сардин и томатной пасты.
Подумать только, глава «Амундсен Интернэшнл» собирается уделить ей весь день. Можно вообразить, будто он ухаживает за ней.
Сейджи привел ее в ресторан в деревенском стиле. Здание несколько нависало над узким, стремительным потоком. Нора спросила, далеко ли отсюда до храма, но Сейджи лишь махнул рукой. Машина в их распоряжении.
Кинкакудзи встретил их огненным багрянцем золотистых кленов. Позади виднелись строгие сосны. Небольшие и яркие, похожие на звезды листья шуршали под ногами и плавали в пруду, подобно стайкам карпов, сновавших у поверхности.
Храм, состоявший из трех ярусов, отражался в воде. В изящном обрамлении золотистых листьев он был как сияющее солнце. Норе он напомнил сказочный корабль. Завороженная как ребенок, она стояла и представляла, что загибающиеся вверх карнизы — это паруса корабля, вздувшиеся от ветра, и что корабль пустился в плавание, полное тайн и загадок.
Они стояли так близко друг от друга, что Нора чувствовала его дыхание на своей шее. Сейджи рассказывал, что настоящий храм, построенный в XIII веке на территории, принадлежавшей кому-то из знати, был подожжен в 1955 году одним сумасшедшим буддийским священником и сгорел дотла. Так что теперешний храм лишь копия.
— На фотографиях старый храм прекрасен, — произнес он и отвел непослушную прядь со лба Норы. — О нем написано в романе Юкио Мисимы. Я тебе обязательно дам его почитать.
Когда Нора вдоволь налюбовалась видом, они решили просто прогуляться по окрестностям. И вышли на маленький горбатый мостик. Сейджи снова оказался в опасной близости.
— Мне так хочется поцеловать тебя, — признался он; в его глазах блестел отраженный солнечный свет. — Ты разрешишь? Условие сделки выполнено, и теперь я не могу больше ничего требовать.
Такая неожиданная робость окончательно покорила Нору. Она доверчиво положила руки ему на грудь.
— Да.
Они стояли на маленьком мостике; мимо прошли парочки туристов, промчалась троица хихикающих детей. Поцелуй был медленным и долгим и таким глубоким, соединяющим их, что чувства Норы обострились до болезненности. Я хочу отдать ему все, подумала она. Все без остатка и по доброй воле. Хочу владеть им целиком. И раствориться в нем, занимаясь любовью.
Но ни время, ни место совершенно для этого не подходили. Сейджи оторвался от нее, но не выпустил из объятий. Он посмотрел на Нору и сказал:
— Я позволил себе устроить выходные и пригласил своих друзей. Мы соберемся в моем загородном доме у подножия японских Альп. Как раз будет полнолуние, и мы устроим любование луной. Я надеюсь, ты составишь мне компанию.
Она познакомится с его друзьями. Проведет с ним время вдали от глаз Айко. Увидит, как он управляется с птицами. И будет участвовать в традиционном японском занятии, когда любуются красотой полной луны и декламируют стихи. В каком-то смысле это медовый месяц, которого у них не было.
— Восхитительно, — пролепетала она, отгоняя мысли о переменах, грядущих через год.
К лимузину они вернулись, взявшись за руки. Краем глаза Нора заметила, что это не укрылось от Харуми, шофера Сейджи. И поняла, что Айко тут же узнает о переменах в их отношениях.
Вечером, уединившись в большом кедровом чане Сейджи, они соединились, словно притянутые друг к другу. На этот раз, к облегчению Норы, Сейджи предохранялся. Они ласкали друг друга, шептали нежные слова, обнимались, не в силах противостоять влечению, еще более сильному из-за стараний двигаться осторожнее, чтобы не расплескивать воду.
Второй раз все происходило медленней, утонченней, но так же восхитительно. После, устав от любовных утех, они все же не могли расстаться и сжимали друг друга в объятиях.
— Ты не станешь возражать, если я разбужу тебя, когда восстановлю силы? — хитро прищурил глаза Сейджи и задул лампу. — Кажется, я постоянно желаю тебя.
Я любила бы его всю ночь напролет, подумала Нора, глядя на Сейджи. У меня нет опыта в любовных делах, зато появилась неутолимая жажда любви. И все же приходится считаться с тем, что их любовь временна.
— И я тоже, — искренне призналась Нора. — Ты знаешь, что я чувствую, когда ты во мне…
Так в жизни обоих появилась тайна. В субботу утром они выехали к загородному дому Сейджи. Когда покидали Киото, небо еще только покраснело. Нора зевнула, прикрыв рот рукой. Бриллиант в кольце сверкнул в первых лучах солнца. Они сели на заднее сиденье лимузина. Сейджи налил себе чай, а Норе кофе.
Постепенно городской пейзаж остался позади, его сменила сельская местность… фермы, маленькие деревушки с огородиками, иногда местные святилища или рощицы. Вдоль шоссе тянулись уродливые телефонные столбы с проводами. Рядом бежала речушка. Хотя столбы все так же проносились мимо, горы, что раньше были вдали, теперь казались ближе.
Они несколько раз сворачивали на проселочные дороги, петлявшие по пологим склонам, заросшим японским кедром. И добрались наконец до загородного пристанища Сейджи. Стены дома были обиты деревом, как легендарные риоканы. Так назывались постоялые дома для путников, появившиеся еще в девятнадцатом веке. Пологая крыша из тростника покрывала дом словно накидка. В стороне виднелись постройки, имевшие отношение к увлечению хозяина соколиной охотой.
— Когда я приобрел это место, здесь все было разрушено, — рассказывал Сейджи. — Крыша обваливалась. Под балками жили летучие мыши. Земляной пол на кухне был весь в выбоинах. И на всем слой копоти.
Заглянув внутрь, Нора удивилась. В противоположность городскому дому в загородном жилище был полированный дощатый пол, восточные ковры и немногочисленная, обитая тканью мебель.
— Иди сюда. Посмотри, какой прекрасный вид на пруд и луг, — позвал ее Сейджи.
В загородном доме шофер выполнял обязанности повара. Он наполнил бар, принес продукты и наскоро приготовил легкий обед.
Вскоре появились гости. Сейджи познакомил Нору со своими друзьями. Все приглашенные оказались ниже Норы ростом.
Среди них была одна супружеская пара в возрасте. Муж управлял крупной компанией, его жена была художницей. Рядом с ними выделялась своей молодостью другая пара — Каваи и Харуко Наканиши, оба работавшие в одной компании с Сейджи. Судя по всему, они поженились недавно. Оставшиеся двое мужчин, лет тридцати-сорока, были не женаты. Один из них приехал с племянницей Тамао. Когда он представил ее Норе, японка заметила, что видела фотографии Норы во многих журналах моды. О себе она не без гордости сказала, что работает брокером на бирже Никкей.
Все сели обедать на открытом воздухе. После обеда сокольничий и его помощники, постоянно жившие во владениях Сейджи, вынесли из дома пару птиц с колпаками на головах и привели охотничьих собак. Все
