— По всей видимости, — ответил Юпитер.
— И где он бродит в такой час? — сказала она.
Мальчики не ответили. Спустившись по лестнице, они прошли через двор и оказались на дорожке, ведущей мимо прачечной, кладовой, мусорных баков и гаражей к задней стене дома, стоящего уже на соседней улице.
Дом № 329 по Люкан Корт, панельное одноэтажное здание, похожее на спичечный коробок, действительно находилось точно напротив того, в котором жил мистер Прентайс. Пит позвонил, дверь открыл Чарльз Ниланд — тот самый седовласый человек, что накануне вечером разговаривал с Прентайсом. Вид у него был совсем осунувшийся.
— Входите. — Он отступил, широко отворяя дверь.
Три Сыщика вошли в помещение, которое служило художнику одновременно и жильем, и мастерской. Комната, в которую они попали, была обставлена скудно, зато потолок у нее был стеклянный. Здесь находился мольберт и кульманы, по стенам висели рисунки и фотографии, и всюду — груды книг. И еще — крохотный телевизор, совсем не простая стереосистема и огромная коллекция грампластинок.
Фентон Прентайс сидел на тахте, подперев кулаком подбородок. Выглядел он усталым и удрученным.
— Доброе утро, мальчики, — сказал он. — Может быть, вам захочется решить еще одну загадку. Похоже на то, что вчера вечером ограбили меня.
— Ну-ну, Прентайс, — сказал Чарльз Ниланд, — я уверен, это всего лишь случайность. Полиция, видимо, спугнула вора, и он не успел прихватить ничего, кроме «Карпатского пса». — Он повернулся к мальчикам: — Мистер Прентайс рассказал мне, что вы мастера насчет всяких запутанных детективных историй. Но, по- моему, в этом случае нет ничего необычного. Грабитель проник через окно кухни. Он использовал стеклорез, вынул кусок стекла, просунул руку и открыл задвижку. Очень просто.
— Но он взял только «Карпатского пса», — напомнил Прентайс.
— Полиция не находит тут ничего странного, — возразил Чарльз Ниланд. — Они говорят, что телевизор гроша ломаного не стоит. У него экран — всего девять дюймов. А на стереоустановке выгравирован страховочный номер моего брата, так что непросто было бы сбыть. Больше ничего ценного здесь нет. Мой брат очень скромно жил.
— Он великий художник, — сказал мистер Прентайс. — Он жил для искусства.
— А что это такое — «Карпатский пес»? — спросил Пит.
Чарльз Ниланд улыбнулся.
— Собака. Собака, которая, вероятно, существовала только в воображении суеверных людей. Мой брат был романтиком и любил романтические сюжеты… Есть легенда, что лет двести тому назад в одной карпатской деревушке жителей преследовал демонический пес. Но, по-моему, жители Карпат славятся своей суеверностью.
Юпитер понимающе кивнул.
— Эта область еще известна под именем Трансильвании. Предполагается, там и жил вампир Дракула.
— Да, — сказал Чарльз Ниланд. — Но демонический пес не был ни вампиром, ни оборотнем. Обитатели деревни считали его призраком одного помещика, который был страстным охотником и держал свору кровожадных охотничьих псов. Говорили, они были не без примеси волчьей крови. Чтобы они азартнее охотились, хозяин почти не кормил их. Согласно преданию, как-то ночью один из псов удрал с псарни и сожрал ребенка.
— Ой, не надо! — воскликнул Боб.
— Да. Так гласит легенда… Отец ребенка потребовал, чтобы псы были уничтожены, все до одного. Помещик отказался это сделать и, как рассказывают, кинул крестьянину горсть монет в качестве компенсации за ребенка. Конечно, отец пришел в ярость, он схватил камень и размозжил помещику голову. Тот умер не сразу а перед смертью проклял деревню и всех ее жителей до единого. Он поклялся, что вернется с того света и отомстит им.
— И он вернулся, но в виде пса… — догадался Пит.
— Огромного, страшного пса, — ответил Чарльз Ниланд. — Вечно голодного, с примесью волчьей крови. Вся свора помещика была уничтожена, но темными ночами какое-то злобное существо с торчащими ребрами носилось по улицам, скуля и воя. Жителей обуял страх, некоторые выставляли на крыльцо еду для зверя, но тот к ней даже не притрагивался. Так что проклятие убитого помещика, похоже, сбылось. Пес держал деревню в ужасе. Но если это действительно был помещик в облике пса, то он и сам был, видимо, жертвой проклятия: его постоянно терзал голод, как собак в его своре… Со временем жители покинули деревню. Если пес до сих пор там, то он бродит среди безлюдных развалин.
— И ваш брат написал этого пса? — спросил Юп.
— Мой брат не был живописцем, — объяснил Чарльз Ниланд. — Он делал, конечно, наброски, но, в общем, он был скульптором. Работал со стеклом и хрусталем — порой в сочетании с металлом.
— «Карпатский пес» — изумительное произведение, — сказал Фентон Прентайс, — Эдвард Ниланд сделал его специально для меня. Пес был закончен месяц назад, но я так и не успел его получить. У Эдварда должна была состояться выставка последних работ в галерее Маллера, он хотел выставить и «Пса». Конечно, я с радостью согласился. А теперь «Пес» пропал!
— Значит, это стеклянная статуэтка? — сказал Боб.
— Хрустальная, — поправил его мистер Прентайс. — Хрусталь с золотом.
— Хрусталь — разновидность стекла, — вставил Чарльз Ниланд, — но особая разновидность. Он делается из очень чистого кварца с повышенными добавками окиси свинца, поэтому он тяжелее обычного стекла и блестит ярче. Брат,
работая со стеклом или хрусталем, нагревал его так, что оно становилось почти жидким. Он придавал ему нужную форму, затем, когда оно остывало, вновь нагревал и вновь менял форму, и так до тех пор, пока не добивался чего хотел. Затем он полировал его наждаком, кожей, кислотой. «Карпатский пес» был изумительной скульптурой. Глаза его были из золота, и золотой была текущая из пасти пена. По преданию, у собаки-призрака глаза горели желтым огнем.
— Может, она еще к вам вернется, — задумчиво сказал Боб. — Подобную вещь едва ли кто-нибудь купит.
— Купят те, у кого нет ни капли совести и кто знаком с творчеством Эдварда Ниланда, — сказал Прентайс. — Он был так молод… и так талантлив. Есть люди, которые не задумываясь войдут в сделку с ворами, чтобы завладеть одним из его творений.
Юп оглядел простую обстановку домика.
— Он здесь работал? — спросил он. — Разве ему для работы со стеклом не нужна была плавильная печь?
— У брата была еще одна мастерская, в восточной части Лос-Анджелеса, — сказал Чарльз Ниланд. — Там и печь стояла.
— А других скульптур здесь не было? — спросил Юп. — Ваш брат ничего не оставлял для себя? Или, может быть, все в мастерской?
— У Эдварда была небольшая коллекция: собственные работы, работы других художников. Он держал их в этом доме. После его смерти я перевез коллекцию в более надежное место. Лишь по чистой случайности «Карпатский пес» остался здесь.
Фентон Прентайс вздохнул.
— Видите ли, — продолжал Чарльз Ниланд, — выставка моего брата закрылась несколько дней назад, и все вещи я вернул владельцам. Вчера, ближе к вечеру, я пришел сюда, чтобы передать «Карпатского пса» Фентону, а потом разобрать книги брата. Фентон как раз ожидал вас — он сказал мне об этом раньше, когда я ему позвонил, чтобы условиться о встрече. Так что я оставил «Пса» и вышел перекусить. Вернувшись, я увидел через окно, что в доме посторонний. Я немедленно вызвал полицию по соседскому телефону.
— В самом деле, Чарльз, ты поступил неосторожно, — с горечью проговорил мистер Прентайс.
— Ну, Фентон, давай не будем ссориться, — ответил Ниланд. — Назовем это просто невезением.
— Знал еще кто-нибудь, что «Пес» был вчера здесь? — спросил Юп.
Оба, Ниланд и Прентайс, покачали головами.
