видеонаблюдения.
– Ребята, вы когда-нибудь слышали выражение «иголка в стоге сена»? – поздоровался Мюллер. – Так вот, найти иголку в стоге сена было бы проще. А теперь подумайте, каково в стоге, где полно иголок, искать одну конкретную иголку. Особенно если не знаешь, чем она отличается от других.
Остальные полицейские просеивали показания свидетелей и вещественные доказательства по делу Лукаса, так словно последнее не имело никакого отношения к делу Элкинса.
Мы с Терри также проштудировали базу данных ФБР на серийных убийц за последние пять лет, надеясь найти схожий почерк преступлений. От фактов и мифов, связанных с империей Дина Ламаара, у меня голова шла кругом. Очень пригодились шоферские байки Джима, но я знал: они только вершина айсберга. Чья-то ненависть к Ламаару не остановилась перед убийством ни в чем не повинных сотрудников компании. Впрочем, не таких уж и неповинных, возразил я сам себе, вспомнив о прошлом Элкинса.
Терри я сказал, что у меня свидание с хорошей знакомой Большого Джима, которая носит часы с изображением Кролика и работает медсестрой вместе с Джен Трахтенберг. О встрече с четырнадцатилетним мальчиком, у которого последняя стадия рака, я упоминать не стал. Встреча эта, так легко мной обещанная, к вечеру стала причиной изрядного мандража – куда более изрядного, чем свидание с самой Дайаной. Ведь мальчик не хотел увидеть конкретно меня, а надеялся познакомиться с Суперполицейским; я же знал, что не соответствую ожиданиям Хьюго.
Без пятнадцати пять Терри сказал:
– Ехал бы ты уже на свое свидание. Сегодня пятница, пробищи будут – мало не покажется, не дай Бог опоздаешь…
Обычно я с Терри спорю, но тут согласился.
– Спасибо, ты настоящий друг. Если в субботу захочешь уйти пораньше, побыть с Мэрилин и девочками, я тебя прикрою. До завтра.
– Прикроешь, прикроешь, – буркнул Терри. Я сделал вывод, что дома он сегодня окажется раньше, чем я у Дайаны в больнице. – Иди давай. Смотри не разочаруй свою Дайану.
– Спасибо, – повторил я, достал из кармана ключи, замкнул ящик стола, оглядел кабинет – так словно собирался в отпуск на две недели и желал убедиться, что плита выключена, а краны закручены.
Терри наблюдал с сочувствием во взоре.
– Майк, ты, наверно, бесплатного совета дожидаешься?
По глазам Терри я понял, что он серьезен, как никогда.
– Будь самим собой, – произнес Терри. – Не планируй ничего заранее – ни слов, ни действий. Пусть все идет как идет.
– Она работает в детской онкологии, – не выдержал я. – Там один мальчик мечтает познакомиться с настоящим детективом. Дайана выбрала меня.
– Мальчику повезло. Лучшего детектива и вообразить нельзя.
Я уставился на Терри. Знаю, он страшен как смертный грех, но я видел лишь его смеющиеся глаза над грязной кружкой. Неудивительно, что женщины на него западают.
– Спасибо, – сказал я в третий раз.
Пробки имели место, но вполне сносные, так что к шести я как раз добрался до больницы. Едва увидев здание, я понял: надо было купить что-нибудь для Хьюго.
Детское онкологическое отделение оказалось на шестом этаже. Я, конечно, предполагал увидеть яркие стены, множество игрушек и комнатных растений, однако к тому, что предстало моим глазам, готов не был. Стены украшали рисунки, панно и аппликации, сделанные руками пациентов. Каждая работа в отдельности на шедевр не тянула, но все вместе они излучали непосредственность и оптимизм. В некоторых больницах пахнет отчаянием; эта светилась надеждой.
Сестринская располагалась сразу у лифта; на мои шаги одна из сестер подняла глаза. Это была Дайана. При виде меня она просияла. Уже давно никто не сиял при моем появлении – неудивительно, что я растаял. Дайана вышла из-за стойки и взяла меня за руку, а потом поцеловала в щеку.
– Спасибо, что пришли. Хьюго вас заждался.
Дайана представила меня трем медсестрам и медбрату; все они показались мне на одно лицо. Однако я сразу отметил, что на Дайане под белым халатом был розовый кардиган, который очень шел к ее голубым глазам и светлым волосам. Я успел забыть, до чего она хорошенькая. И как только мне удавалось не замечать Дайану на ужине у Большого Джима? Ах да – Джим
Дайана повела меня по коридору.
– Родители Хьюго ушли минут двадцать назад. Обычно в это время они еще здесь, но Хьюго упросил их не присутствовать при вашем знакомстве. Он сейчас в игровой. Мы намеренно устраиваем свидания в общей комнате, а не в палатах – конечно, если дети сносно себя чувствуют. Хьюго сегодня молодцом. Оставлю вас наедине минут на пятнадцать. Продержитесь?
В игровой оказалось как внутри радуги. Стены, потолок, пол, мебель были настолько яркие, так изобиловали кислотными и неоновыми оттенками, что уже не имело значения, сочетаются эти оттенки или нет; мы же не говорим, придя в цирк: «Оранжевые софиты не гармонируют с багряными». Буйство красок создавало соответствующий эффект. Конечно, никто из находящихся в игровой не забывает, почему он здесь, однако декор, без сомнения, настраивает на оптимистический лад, хоть и временно.
В комнате по разным углам расположились три семейства. Во всех трех случаях несколько взрослых навещали одного ребенка. В четвертом углу в инвалидном кресле сидел мальчик лет одиннадцати. Впрочем, я знал, что ему четырнадцать.
– Хьюго, – произнесла Дайана, – это детектив Майк Ломакс. Майк, это Хьюго Корднер.
Наверное, отец научил Хьюго мужскому рукопожатию – даже в таком состоянии мальчик стиснул мою ладонь как большой.
– Ну ты силен, – сказал я, потирая руку, словно Хьюго и вправду сделал мне больно.
– Я не такой дохляк, каким кажусь, – отвечал мальчик, открыв в улыбке целый набор металлических брекетов. В голове у меня возникла картина: родители Хьюго решают потратить несколько тысяч долларов на дантиста – при том, что мальчик, пожалуй, умрет раньше, чем можно будет снять брекеты.
– Прикольная у тебя футболка, – сказал я и перехватил благодарный взгляд Дайаны. Она обрадовалась, что я не забыл об утреннем разговоре. Футболка была белая; спереди красовалась фотография Хьюго с родными на горнолыжном курорте.
– Мы сфотографировались в Санденсе два года назад, на Рождество, – пояснил Мальчик.
– Дай-ка сам догадаюсь, кто есть кто. Посередине ты. Сзади твои родители. Это, наверное, твоя старшая сестра. А зовут ее…
– София.
– София. Красивое имя. А кто же эта крошка на переднем плане? Не иначе твоя бабушка. Надо же, до чего миниатюрная!
Хьюго расхохотался.
– Это Грейс, моя младшая сестра.
– Да ты что! – воскликнул я, весьма успешно изобразив досаду. – Надо же так опростоволоситься! А все из-за недостатка улик. Футболка прикольная, а бейсболка-то еще прикольней!
На Хьюго была черная бейсболка с белой надписью «Сегодня не мой день».
– София подарила.
– Вообще-то я тоже принес тебе головной убор, правда, не такой оригинальный, как подарок Софии. – И я протянул Хьюго темно-синюю бейсболку с логотипом «ПЛА», которая еще десять минут назад пребывала у меня в багажнике. – К сожалению, она не новая, но, если ты не побрезгуешь парой-тройкой полицейских вошек, она твоя.
– Вау! Она ведь форменная?
– Еще какая, – заверил я. – Прости, что не добыл для тебя новую. Эта поношенная, но в ней хоть нет дырок от пуль.
– Она в сто раз лучше новой. То-то папа удивится… и мои друзья… и вообще… все.
Хьюго стащил черную бейсболку, и я увидел обширные проплешины и редкие клочки уцелевших после химиотерапии волос. Перед глазами встала Джоанн, вот так же обезображенная. Я поспешно отогнал
