остальных. Это был неписаный закон. Я бы сам такого не допустил, но знал, что придется как-то разруливать ситуацию. Мы разработали новую программу обучения актеров, а к открытию сезона подготовили особый праздник – Выходные для гомосексуальных пар. Успех был огромный. Теперь этот праздник уже традиция.
– А ведь Дин Ламаар – человек старой закалки.
– Мягко говоря. В тот вечер, ну, на ужине, от меня только что клочки не летели. Грязные фильмы, сказал Дини, еще куда ни шло. Но пустить в его парк извращенцев и сексуальных изгоев – это слишком, и гореть мне в геенне огненной.
– Выходит, Ламаар вас публично оскорбил. И вы не уволили его за нарушение условий контракта?
– Нет, пожалел. Я старался его успокоить. Напомнил, что у компании, когда она перешла в мои руки, были серьезные финансовые проблемы, а теперь зато мы зарабатываем деньги и он, Ламаар, в том числе.
– И как он отреагировал?
– Полез в карманы, выгреб всю наличность из бумажника и швырнул мне в лицо. Вот, говорит, твои деньги, подавись, морда жидовская. Это были его последние слова, обращенные ко мне. Через месяц он умер.
Роуз опустился на стул и сделал глубокий вдох. Я не сомневался – он жаждет никотина. Он взял с журнального столика табличку «У нас не курят» и перевернул ее надписью вниз.
– Значит, вы полагаете, три старика пытаются отомстить мне за все, что я, по их мнению, сделал с Дином Ламааром и его детищем?
– Они вам в день ухода на пенсию ничего не сказали?
– Ничего. Ушли с достоинством. Мы устроили в их честь вечеринку. Преподнесли им подарки. Не потому, конечно, что они хоть в чем-то нуждались, а просто на память. Они же мультимиллионеры.
– А значит, им ничего не стоит нанять хоть целую армию киллеров, – подытожил я. – Итак, мистер Роуз, скажите, с учетом всего, что вам известно: могут эти люди стоять за убийствами и взрывом?
– Могут. Наверняка они до такой степени ненавидят мои нововведения, что готовы и всю компанию стереть с лица Земли.
– Так-так, это уже мотив. Вдобавок у них и возможности имеются.
Айк встал и начал мерить шагами комнату.
– А еще у них богатое воображение. План кошмарный, но в своем роде гениальный. Барбер – сценарист, лучше его в Голливуде практически никто сюжеты не придумывал. А Кеннеди с Лебрехтом проработали детали и организовали все дело. Для них, наверно, это все равно что фильм снять. Этакая лебединая песня.
– И на флипбуках они собаку съели, – добавил я.
– Черт, конечно! – воскликнул Роуз. – Они же начинали как мультипликаторы. Майк, все сходится. Нам угрожает корпорация «Мультипликация». Вы должны их арестовать, пока они еще кого-нибудь не убили.
– Легко сказать «арестовать», – возразил я. – Всего два дня назад вы были уверены, что арестовать следует Дэнни Ига. Более того, вы настаивали на аресте. Теперь вы хотите ареста Кеннеди, Барбера и Лебрехта. Знаете, мистер Роуз, мы с вами можем сколько угодно прикидывать и рассуждать, но для ареста нужны доказательства, а у нас одни только домыслы. Я планировал вчера поговорить со стариками, но, как вам известно, меня отвлекли.
– О'кей, теперь-то вы снова на правильном пути. Как вы намерены их разоблачить?
– Начну с вопросов о компании. Заверю наших старичков, что мы нуждаемся в их помощи, потому что они самые компетентные, самые опытные и тэдэ, и тэпэ. Если обращаться с ними как с подозреваемыми, мы их спугнем. Они последние следы заметут, если, конечно, у них еще остались незаметенные следы. Поэтому я наведаюсь к ним как друг.
– Отлично, – усмехнулся Роуз. – А если не сработает, я найму парочку профессионалов, которые тоже наведаются как друзья, только ночью, и передушат старых хрычей в собственных постелях.
Глава 81
Роуз вышел покурить. Вернувшись, он выложил все, что знал о трех «старых хрычах». В самый разгар увлекательнейшего повествования явился Гэрет Черч с рукой на перевязи.
– Детектив Ломакс, хочу первым делом поблагодарить вас за спасение моей недостойной задницы, – заявил Черч. – Вам удалось поднять дух межведомственного сотрудничества до невиданных высот.
– Мои действия были продиктованы исключительно личными интересами. Я решил, что лучше мириться со знакомым злом в твоем, Черч, лице, чем привыкать ко злу незнакомому в лице другого фэбээровца.
– Пока мне штопали плечо, позвонил мой человек, – продолжал Черч. – И вот что сообщил. Вертолет принадлежит компании «Лос-Анджелес скай турз». Пилот – Дарби Макквод, двадцати двух лет. Его уже взяли. Легенда у него такая: некто из «Ламаар студиоз» нанял его, Дарби Макквода, чтобы распространить на территории «Фэмилиленда» рекламные проспекты с анонсом нового фильма.
– Врет, – отрезал Роуз. – После одиннадцатого сентября полеты над «Фэмилилендом» запрещены.
– Макквод клянется, что его загадочный наниматель предъявил разрешение из ФАА на распространение рекламы с воздуха. Разрешение мы действительно обнаружили; разумеется, оно поддельное. Но парня мы проверили на детекторе лжи – он говорит правду.
– Странно, что в его извилины не закралось ни малейшего подозрения от слов «Смерть компании „Ламаар“», – съязвил Роуз.
– Да он эти листовки и не читал, – пояснил Черч. – Они же были упакованы в мешки. И вообще, ему только двадцать два, что с него взять? Он, к примеру, считает преследование вертолетом ФБР самым ярким событием своей жизни.
Я поделился с Черчем нашими соображениями относительно корпорации «Мультипликация».
– Детектив Ломакс, вы с блеском применили дедуктивный метод, – восхитился Черч. – Что, по- вашему, является главной уликой?
– Улик нет – ни прямых, ни косвенных. Правда, в разгар сегодняшней веселухи мне позвонил Дэнни Иг. Он предположил, что руководство «Ламаар» обделило Лебрехта, Барбера и Кеннеди, вот они и вымогают деньги. Я уведомил Ига, что деньги, а вместе с ними и мотив успешно взлетели на воздух. Но послушайте, что мне сообщил Иг. Он, оказывается, проверил финансовые отчеты наших старичков и выяснил, что они систематически распродают акции «Ламаар энтерпрайзис», причем по заниженной цене. Распродают понемножку, чтобы не вызвать подозрений, но занимаются этим демпингом уже два года. Вот так постепенно они избавились уже от девяноста пяти процентов своих первоначальных активов.
– Да это же настоящая масштабная распродажа! – воскликнул Роуз. – Лебрехт, Барбер и Кеннеди были крупнейшими держателями наших акций.
– И ключевое слово здесь «были», – заметил я. – Однако последние два года они знали, что понижение акций в цене неминуемо, и распродавали их – страховались от убытков.
– Боже мой! – вскричал Роуз. – Как, как они могли узнать о неминуемом снижении цены, если сами и не задумали уничтожить компанию? Это ли не улика?
– Для Комиссии по ценным бумагам, может, и улика, – возразил Черч, – а я не имею права брать людей под стражу только за демпинг акций компании.
Дверь отворилась, и на пороге возник Терри. Все лицо его покрывали мелкие шрамики. Сотня, если не две, красных черточек расположились от уха до уха, от лба до подбородка. Все лицо жирно блестело – должно быть, от мази с антибиотиком.
– Все, на карьере фотомодели можно ставить крест, – изрек Терри.
Я заржал как ненормальный.
